Дан Борисов - Троглобионт

– А сколько сейчас времени? – это спросил Саша Павлов, молодой лейтенант.

– Время детское – первый час, – ответил Егор, сверившись со своими «Командирскими».

– Тогда, дети идут спать. Ерохин, подъем! За мной! – уже скрываясь за кустами, Павлов спросил у Егора, – Товарищ капитан, вас ждать?

– А что ж, я здесь на столе спать буду? – ответил Егор уже в пустоту, – Действительно, расходиться уже пора. Вы с дороги, устали…

– Я готов идти или ехать, куда угодно, прямо сейчас, – вставил, клевавший носом, Игорь.

– И я, – добавил майор, который вообще уже спал.

Тамара начала собирать со стола. Егор, пропустивший мимо ушей реплики полусонных товарищей, продолжал:

– У нас остался один маленький технический вопрос. Георгий Александрович попросил меня лично сопровождать вас и помочь в вашей работе. Энн, прошу вас, в общих чертах, обрисуйте, пожалуйста, суть вашей задачи, чтобы я мог как-то планировать завтрашний день и вообще…

Энн не сразу вышла из своего лирического состояния.

– Я боюсь, что «в общих чертах» не получится…

– Валяйте тогда всё по порядку.

– Тогда наливайте еще, – у Энн заблестели глаза, – у вас лед есть?

– Нету, – отозвалась Тамара, – такого не держим. Водички брусничной возьми – холодная.

Энн смешала водку с брусничной водой, получив русско-американский коктейль, и отхлебывая понемножку, начала:

– Всё началось с моей диссертации. Это было перед самым Рождеством… Я сидела в библиотеке – занималась подборкой литературы… Дело в том, что тема моей диссертации… ну, это не важно. Главное в том, что мне нужно было сделать подборку из редких книг, газет, рукописей начала двадцатого века…и я наткнулась на интереснейшую рукопись. Как она попала в хранилище, не понятно и с 1914 года её никто не брал – я первая. Мне дали большой плотный почтовый конверт, внутри был патент… я не помню точное название, ну там… с двуглавыми орлами от Российской академии наук, датировано 1908 годом. Это было обращение к властям на территории Финляндии, с предложением оказывать помощь дословно: Тимофею Иванову Ваттанену…

– Иванову или Ваттанену? – это проснулся майор.

– Иванов – это отчество, – Игорь тоже был уже вполне бодрым, – Но фамилия Ваттанен в Финляндии, все равно, что в России – Иванов. Я знаю Ваттаненов и реальных, и литературных…

Игорь явно собрался перечислять, но Егор прервал его:

– С этим понятно – скорей всего псевдоним, серенький, незаметный – Тимо Ваттанен. А, поскольку Финляндия была в составе Империи, ему по-российски заполнили все графы анкеты.

– Я проверяла – был такой реальный человек. Он с 1911 по 1914 жил в Штатах, потом уехал в Россию и пропал.

– Это тоже не удивительно. В те годы в России пропал ни он один. Давайте дальше…

– В конверте лежал его дневник – средней толщины тетрадка в переплете, исписанная мелким и малоразборчивым почерком. Я понимаю людей, которые брали эту тетрадку в руки и не стали читать, даже владея языком, это почти не возможно… но у меня такой характер. Я знаю свои недостатки. В общем, я сняла увеличенные копии и, не спеша, прочитала. Сначала он очень подробно описывает, как добирался до места, как нанимал проводников, и кто они такие. У него были с собой примитивные сейсмографы – тоже зарисованы в дневнике. Описывает подробно каждый день экспедиции – 2 июня, или 15-е по григорианскому календарю у него подчеркнуто. Причем, он очевидно ждал этого дня. Начало дня описано спокойно и подробно, а дальше всё свалено в кучу – сплошной сумбур. Прямо в тексте – рисунок – ящер, выходящий из воды…

– А посмотреть этот рисунок можно? – Игорь, уже посвященный в эту историю, жаждал подробностей.

– К сожалению, нельзя… Дик эти бумаги положил к себе в чемодан.

– Кстати, вас должно было быть четверо, – вспомнил Егор, – двое американцев и двое сопровождающих.

– Да, но Дик… это мой друг, – произнеся эти слова, Энн слегка покраснела, но кажется, никто не заметил, – сломал ногу, прямо в аэропорту, и я поехала одна.

– Хорошо, будем довольствоваться словесными портретами, – у майора немного заплетался язык.

– Какими портретами? – не понял Егор, – Мишкин, шел бы ты спать.

– Во-первых: я еду с вами и должен быть в курсе; во-вторых: не волнуйся, завтра я буду, как огурец, а на счет этого… я имел в виду портрет ящера.

– Ящер, как ящер, – продолжала Энн, – по внешнему виду что-то среднее между ихтиозавром и диплодоком. В классификации его нет. Это, судя по всему, земноводное – у него длинное веретенообразное туловище с длинной шеей и хвостом, но, в отличие от классического ихтиозавра, вместо ласт имеет перепончатые лапы, как у лягушки. На рисунке рядом с ним изображен человек, видимо, для того, чтобы были понятны размеры – мы посчитали, получается, что длина тела около двадцати ярдов. В метрах это будет где-то восемнадцать – девятнадцать. Записи, я уже говорила, сумбурные. Могу привести на память фразы: «Земля гораздо легче, чем мы думаем – внутри пустота. Там есть жизнь. С ними можно общаться. Яков – дурак, сам виноват. Жизнь везде – космос не пустота», ну и тому подобное. Яков – это один из его проводников. Эти фразы набросаны крупным быстрым почерком, как если бы он тезисно записывал за говорящим, точнее – так пишут медиумы в экстазе. В конце дневника говорится, уже обычным его почерком, что появление ящеров сопровождалось значительным изменением рельефа поверхности земли в районе озера, буквально на десятки километров. Пишет, что сведения, которые он получил, продвинут науку на сотни лет вперед и обещает изложить все систематически во второй тетради.

– Второй тетради, конечно, нет? – саркастически заметил Егор.

– В формуляре значилось две тетради, но в конверте была только одна.

– А вам не кажется, что это бред?…

– Кажется! В Нью-Йорке мне все казалось правдоподобным. Знаете, представляешь себе дальние страны… всякие чудеса там кажутся возможными, а сюда приехала и будто прозрела…

– Ну, и хорошо – отдохнете, рыбки половите, – Тамара мечтательно пристроила свою голову на кулак, – мужики наши с вами покатаются, отдохнут. Ну, что… Бог велить – еще налить!

– А что? Есть еще? – встрепенулся майор.

– У… энтова добра, генерал навез…

– Ну, и что ж мы завтра делаем? – спросил Егор, чтобы закончить на сегодня с деловой частью. Энн ответила:

– Расставить датчики желательно по всему озеру, особенно, в середине, и ждать три дня. Если в течение трех дней ничего не будет, то всё…

– Что-нибудь будет, – опять влез майор, – У нас так не бывает, чтоб ничего не было. Лично я еду на охоту – меня без мяса домой не пустят.

Энн пожелала всем спокойной ночи и пошла к себе в комнату. Позвонил Дик. Он казался сейчас таким далеким и, признаться, не нужным. Энн отвечала односложно и быстро закончила разговор. Она вышла на балкон. Сразу стали слышны голоса снизу, потом звуки гитары, потом Егор запел. Тамара опять подтянула вторым голосом:

«Таам-там – там, та-та-та – там, та-та-та-там» – это был проигрыш.

Егор играл его на гитаре, а Тамара голосом изображала духовой оркестр. Это была хорошая, старая, совершенно незаслуженно забытая песня.

Они безмятежно отдыхали, как умели, и ни у кого не было даже малейшего предчувствия, о том, что завтра их ждет вовсе не увеселительная прогулка по озеру и, что не всем суждено оттуда вернуться. Осуждать Энн за то, что она чего-то недоговорила нельзя – она просто устала за несколько месяцев напряжения, и сейчас, естественно, расслабилась. А легкомысленность русского человека общеизвестна – пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Если б им предложили сейчас вместо озера, прогуляться на Марс, они бы согласились: «А что? Пойдем, посмотрим, что там за каналы такие». Какие могут быть опасности? Какие монстры? Мир спасти? Да, мы живо-два.

Утром ветер усилился и поменялся с южного на северозападный. Набежали тучки, но дождя, вроде бы, не предвиделось.

Часам к одиннадцати «флот» был готов. Экспедиционеры позавтракали, проверили еще раз – все ли взяли, расселись по местам и, наконец, тронулись. Тамара помахала им с причала рукой и отправилась по своим делам.