Сергей Иванов - Америка глазами заблудшего туриста

На вопросы о планах и сроках он затруднялся ответить, а лишь выражал надежду на скорое улучшение. Разумеется, такие ответы мало утешали молодую жену с ребёнком, вынужденную жить у родителей. Одним словом, — история грустная.

Рассказал я ему о нашей квартире на West 9-й, как о месте, куда можно подселиться. Условия, в которых он сейчас проживал, ему не очень нравились, и он захотел посмотреть нашу квартиру.

Когда мы с Владом приехали, никого из ребят дома не было. Он осмотрел наши две комнаты и кухню, отметил такие удобства, как телефон и количество телевизоров. Вдруг вспомнил, что ему необходимо срочно куда-то позвонить. И прилип к телефону. Срочных звонков он сделал много. Достав свой список потенциальных работодателей, Влад, обзванивая их, рассказывал о своих многочисленных положительных качествах. Из переговоров я узнал, что он готов работать в условиях английского, польского и японского языков. Я понял, что если этот процесс трудоустройства не остановить, то сам он нескоро закончится. Пригласил Влада покушать. Лишь после многократного приглашения, тот неохотно оторвался от телефона и сделал мне одолжение.

— Там, где ты сейчас живёшь, телефон есть? — спросил я его.

— Телефон-то есть. Только кроме меня в той квартире проживают ещё пятеро ребят, и всегда кто-нибудь сидит дома. Мне хотелось бы переговорить без участия своих соседей.

— Но проживать в такой большой коммуне, наверно, получается очень экономно? — поинтересовался я.

Мой вопрос-замечание Влад не услышал, и обратил всё своё внимание на торт с молоком. Тогда я поинтересовался: действительно ли он владеет японским языком? К моему удивлению, он ответил, что дома самостоятельно изучал японский язык и имеет некоторые навыки. Я обещал познакомить его с одним очень разговорчивым представителем страны восходящего солнца. Влад серьёзно заинтересовался моим японским другом.

По тому, как Влад интенсивно пользовался телефоном, а теперь поглощал мои торты из контейнера, я понял, что парень восстанавливает карманный баланс, нарушенный непредвиденными расходами на поездку ко мне. Понять режим и состояние, в котором он пребывал, мне было нетрудно. Но помочь ему я мог лишь вручением торта и знакомством с японцем Онодой. Что до моего предложения переехать в нашу квартиру, то в этом вопросе он колебался. Ссылался он на отдалённость района от печально известной панели и от Нью-Йорка. Здесь уж я изменить ничего не мог. На этом мы и расстались.

Вечером к Саше зашёл его приятель Игорь, москвич. Когда-то они с Сашей вдвоем сняли эту квартиру, а позднее, Игорь переехал к подруге. В разговоре с ним, я узнал, что Игорь скоро отъезжает домой в Москву. А работает, уже несколько месяцев, на каком-то складе, подсобником. Договорились, что если ко времени его отъезда меня будет интересовать работа, то он посодействует передаче своего рабочего места. На этом наше знакомство и закончилось. Я оставил их и вышел прогуляться в хозяйственных целях.

Прошёл на авеню U и убивал время, посещая магазины и закупая всякие мелочи по хозяйству. Выходя из магазина, я столкнулся на тротуаре с компанией пожилых людей, по-приятельски беседующих на русском языке. Сам факт, что кто-то здесь говорит по-русски, неудивителен. Моё внимание привлекла знакомая женщина.

Когда-то, в начале 80-х, будучи студентом, я проживал один учебный год в старом общежитие на улице Островидова — 64, в Одессе. Тогда это здание делили между собой госуниверситет и институт связи.

Так вот, комендантом университетского общежития была тётя Рита Григорьевна, человек уважаемый среди проживавших там студентов, так как от неё в немалой степени зависел вопрос о твоём поселении.

С тех пор я не видел её и не слышал о ней. Но, повстречав летом 93-го в Бруклине на авеню U, легко узнал и вспомнил, откуда я знаю её. Я не собирался проверять свою зрительную память на людей и не знал, о чём мог бы заговорить с ней. Проходя рядом, я понял, что они расстаются. Пожилая пара направилась в одну сторону, а Рита Григорьевна — в мою. Я поздоровался с ней. Раньше она любила поговорить, и сейчас откликнулась охотно. Но выразила затруднение:

— Не могу припомнить, где мы с вами встречались.

— В Одессе, лет 12 назад, — подсказал я.

— В Одессе? Дайте-ка припомнить.

— В общежитии, на улице Островидова — 64. Вы работали комендантом, а я проживал там студентом.

— Понятно! Вот только имени вашего я не помню.

— Это неважно. И как вам на новом месте живется? — спросил я.

— А это уже не новое место, мы здесь давно живем, — пояснила она, — живём, как и все пенсионеры. Пенсионерам и детям здесь — рай, полное обеспечение. Грех жаловаться…

— Значит, у вас здесь всё хорошо, — подвел я итог и собрался распрощаться.

— Как вам сказать, без проблем никак не получается, — вздохнула Рита Григорьевн, — с сыном у нас беда. Пристрастился к наркотикам и всё пошло у него набекрень! Потерял работу, семью… Сколько не лечился — никакого толку. Казалось бы, все тебе условия: живи и радуйся. А какая уж тут радость, когда сын пропадает на глазах. А как в Одессе сейчас? — поинтересовалась она.

— Одессу засрали на суше и в море. А теперь делят со стрельбой.

— Кто делит? — не поняла меня бывшая одесситка.

— Бандиты и госчиновники. Сейчас их время на Украине. Возможно, когда они нахапаются и разберутся между собой, тогда восстановится какой-то порядок. Но уже нетрудно предвидеть, какой это будет порядок в мафиозно-бюрократической стране.

— А во всех бедах, как всегда, обвинят евреев, — грустно предсказала Рита Григорьевна.

На этом мы и расстались.

Когда я вернулся домой, Саша сообщил, что звонил какой-то тип: по-русски ни слова, назвался — Анод. Хотел Сергея. Я понял, кто меня хотел. На завтра у меня никаких планов не было. Я перезвонил Оноде, и он выдвинул план на завтрашний день. Онода приглашал меня на деловую встречу к десяти утра в ресторане МакДональдс, что на 8-й авеню, напротив гостиницы Нью-Йоркер. Обещал, что и Виталий будет с нами.

Утром, когда я приехал на встречу, мои товарищи по будущему бизнесу уже сидели за столиком и пили кофе. Онода был, как всегда улыбчив и многословен. Кроме обычных приветствий он сделал мне замечание по поводу моей нерабочей формы одежды. Мои шорты не вписывались в программу нашей деловой встречи, но мероприятие по этой причине не отменили.

Суть бизнес-плана, представленного Онодой на обсуждение, заключался в том, что сегодня он нам покажет, где и как следует продавать картинки. Онода достал из-под стола уже знакомый мне дипломат. Я предложил не тратить времени на осмотр товара и приступить к эксперименту.