Питер Акройд - Король Артур и рыцари Круглого стола

— Благослови вас Бог, славный рыцарь! Ныне вы совершили немало чудес. Теперь идите к нам, и мы воздадим вам должную честь.

— Господин мой король, — отвечал Ланселот, — эта победа одержана дорогой ценой: я тяжко ранен в бок. Мне требуется лекарь, который бы исцелил мою рану. Так что позвольте мне распрощаться с вами, любезные господа. Не нужно почестей, нужно порадеть о жизни.

И Ланселот поехал, стеная, прочь и добрался до леса, где ждал его сэр Лавейн.

— Сэр Лавейн! — вскричал он. — Сэр Лавейн! Помогите мне извлечь из раны копье!

— Сэр, — отвечал юноша, — я сделаю все, чего вы пожелаете, но ведь так недолго вас и убить.

— Ради любви ко мне, вытащите копье!

Лавейн повиновался, и когда он извлек копье, Ланселот громко вскрикнул. Кровь хлынула из раны, а Ланселот со стоном распростерся на земле. Он потерял сознание от боли.

— Что же мне делать? — вскричал Лавейн. Он повернул голову раненого так, чтобы свежий ветер дул ему в лицо, и стал присматриваться, не подаст ли Ланселот признаков жизни. Спустя какое-то время рыцарь открыл глаза.

— Помогите мне сесть в седло, — прошептал он. — В двух милях отсюда живет отшельник, умеющий лечить раны. Прежде он был рыцарем и звался сэр Бодуин Бретонский, но оставил все мирское во имя Бога. Он мой родич, и только он сумеет мне помочь.

Сэр Лавейн помог Ланселоту сесть на коня, и они поехали к отшельнику; всю дорогу кровь Ланселота струилась наземь по бокам его коня.

Жилище отшельника находилось в лесу, у крутого обрыва над ручьем. Лавейн рукоятью копья постучал в дверь:

— Отворите, ради Христа!

Вышел мальчик и спросил, что им нужно.

— Сынок, — сказал ему Лавейн, — ступай к своему хозяину, отшельнику, скажи, что его ждет раненый рыцарь, который нуждается в его помощи. И вот еще что скажи: этот рыцарь совершил нынче столько подвигов, сколько никто до него не свершал.

Эти слова услышал отшельник, крепкий и красивый человек.

— Что за рыцарь? — спросил он. — От двора короля Артура?

— Я не знаю его имени, сэр, и при каком он состоит дворе. Но сегодня он показал чудеса владения оружием.

— За кого он сражался?

— Я знаю только, против кого он сражался: против рыцарей короля Артура.

— Было время, — сказал сэр Бодуин, — когда я осудил бы рыцаря за это, потому что сам принадлежал к братству Круглого стола. Но те времена давно миновали, и я благодарю Бога за то, что нынче мыслю иначе. Где раненый? Покажите мне его.

Лавейн подвел отшельника к Ланселоту. Рыцарь склонился на седле, истекая кровью и страдая от боли. На миг отшельнику показалось, будто он узнает раненого, но тот был так бледен и изнурен, что в точности он сказать не мог.

— Кто вы? — спросил он рыцаря. — Откуда родом?

— Господин мой, — ответил Ланселот, — я не из этих краев и проехал много стран, чтобы завоевать себе славу.

Тут сэр Бодуин заметил шрам на щеке Ланселота и уже не сомневался, кто перед ним.

— О, господин мой, — сказал он, — зачем вы скрываете от меня свое имя? Я хорошо вас знаю: вы — Ланселот, благороднейший рыцарь в мире.

— Раз вы узнали меня, — сказал Ланселот, — так помогите скорее. Мне все равно, буду я жить или умру, лишь бы избавиться от боли.

— Вы будете жить, в том нет сомнения, — сэр Бодуин позвал слуг, и они перенесли раненого в жилище отшельника. Ланселота осторожно уложили в постель и дали ему выпить вина. В те времена отшельниками становились люди знатного происхождения, и у них хватало еды и питья для гостей.

После турнира король пировал со своими приближенными и стал расспрашивать их о рыцаре с красным шарфом на шлеме.

— Приведите его к нам, — велел он. — Мы воздадим ему честь и наградим за храбрость.

— Он ранен, — ответил Артуру король Северного Уэльса, — и едва ли выживет.

— Так тяжко ранен? А имя его кому-нибудь известно?

— Никому, сир. Мы не знаем, откуда он явился и куда уехал.

— Если этот рыцарь умрет, то будет для меня великая скорбь. Такой благородный воин!

— Вы что-то о нем знаете? — догадался король Северного Уэльса.

Дурная весть взволновала короля.

— Думаю, кое-что мне известно. Больше я расскажу, когда получу известия о нем.

Сэр Гавейн поднялся из-за стола.

— Во имя Иисуса, я отправлюсь его искать. Мы не можем допустить, чтобы раненый рыцарь оставался в нашей стране без помощи. Это позор для всех нас.

— Отлично сказано, сэр Гавейн, — одобрил король. — Надеюсь, ваши поиски увенчаются успехом, и вы застанете этого рыцаря в живых.

Гавейн позвал своего оруженосца, и вместе они поскакали на поиски и обшарили все леса на расстоянии шести или семи миль от Камелота, но и следов таинственного рыцаря там не нашли. Два дня спустя двор снарядился переезжать из Камелота в Лондон. На обратном пути вновь остановились в Астолате, и Гавейну досталась та комната, которую прежде занимал Ланселот. Хозяин замка, сэр Бернард, явился приветствовать гостя, и с ним пришла его дочь Элейн, Прекрасная Дева из Астолата.

— Скажите мне, — попросил сэр Бернард, — кто отличился на турнире? Кто вышел победителем?

— Один рыцарь превзошел всех, — сказал ему Гавейн. — Имени его я не знаю, он сражался под белым щитом, а на шлем повязал красный шарф. Он одолел сорок рыцарей Круглого стола.

Элейн рассмеялась и захлопала в ладоши:

— Хвала Богу! Этот рыцарь — само совершенство. Он — моя первая и единственная любовь. Никогда я не приму другого.

— О, прекрасная дама, — обратился к ней Гавейн. — Этот рыцарь — ваш возлюбленный?

— Да, сэр!

— Значит, вам известно его имя?

— Нет, имени я не знаю и не знаю, откуда он родом. Но, Бог мне свидетель, я люблю его всем сердцем.

— Как вы с ним познакомились?

Элейн рассказала о том, как Ланселот одолжил щит ее брата, чтобы его не узнали на турнире.

— А его щит хранится у меня, — добавила она. — Он сам мне его отдал.

— Можно взглянуть?

— В моей комнате, сэр, в деревянном ларце. Пойдемте, я провожу вас.

— Нет, дочка, — остановил ее сэр Бернард. — Вести к себе в комнату не подобает. Вели принести сундук сюда.

Принесли деревянный ларец, девушка открыла его и показала Гавейну щит. Тот сразу же его узнал:

— Ах, Иисусе! Теперь мне еще тревожнее стало на сердце, чем прежде.

— По какой причине, сэр?

— Есть на то причина. И вы в самом деле его любите?

— Я — да. Но не уверена, любит ли он меня.

— Любите его, прекрасная госпожа. Это самый храбрый и самый благородный рыцарь на всем белом свете.