Питер Акройд - Король Артур и рыцари Круглого стола

Был другой рыцарь, сэр Паломид-сарацин, который давно любил Изольду и дарил ей множество подарков. Тристрам видел это и ревновал. Когда же Изольда сказала ему, что ради нее Паломид решил креститься и стать христианином, ревность Тристрама разгорелась пуще прежнего.

Так случилось, что король Энгвиш устроил турнир и отправил гонцов в Уэльс, Шотландию, Англию, Францию и Бретань[115], созывая достойных бойцов. Услышав об этом, Изольда пошла к Тристраму и предложила ему принять участие в турнире.

— Прекрасная дама, — ответил он. — Я все еще слаб, а если б не ваша забота, был бы уже мертв. Что же делать? Вы сами знаете, что я не сумею преломить копье.

— О, сэр Трамтрист, — сказала она, — что вы такое говорите? Меня известили, что сэр Паломид непременно будет на турнире. Прошу вас, измените свое решение, иначе награда достанется сэру Паломиду.

— Возможно, и так, госпожа. Но я очень молод, и в первом сражении едва не погиб. Все же я склоняюсь перед вашей волей. Я приму участие в турнире, однако с одним условием: вы никому не откроете, что я тоже выйду на поле. Рискну своей жалкой особой ради вас. Быть может, сэр Паломид ощутит на себе силу моего копья.

— Сделайте все, что сможете, — сказала она. — Я добуду вам коня и оружие.

— Как пожелаете. Я полностью в вашем распоряжении.

Итак, в день турнира сэр Паломид, сражавшийся под черным щитом, выбил из седла многих рыцарей. Тристрам же пока держался в стороне. Когда король Энгвиш спросил его, отчего он не вступает в бой, он ответил ему, как и Изольде:

— Я недавно был ранен и пока не решаюсь сражаться с ним.

На турнир явился воин из числа придворных короля Мелиодаса, отца Тристрама. Звали его Эбес Достославный.[116] Завидев Тристрама, он низко ему поклонился. Изольда заметила это, но промолчала. Она была уверена в том, что Тристрам — человек знатный, и оттого еще крепче его любила.

Тристрам отвел молодого человека в сторону и просил его не раскрывать его имя.

— Я буду молчать, сэр, — пообещал Эбес, — пока вы сами не захотите, чтобы я заговорил.

— Скажите мне вот что: зачем вы приехали в Ирландию?

— Я приехал вместе с сэром Гавейном, чтобы стать рыцарем. Я хотел бы, чтобы меня посвятили вы, если это возможно.

— Приходите ко мне втайне завтра поутру. Я посвящу вас в рыцари на турнирном поле.

На следующее утро сэр Паломид выехал на поле, как и в первый день, и победил короля шотландцев и Короля-с-сотней-рыцарей. Но тут выступил сэр Тристрам в белых доспехах и на белом коне. Он казался светлым ангелом, ниспосланным на землю. Сэр Паломид завидел его и поскакал прямо на Тристрама. Но Тристрам опустил копье пониже и нанес Паломиду прямой удар. Паломид рухнул наземь, и все зрители громко вскрикнули:

— Смотрите, — говорили одни, — черный рыцарь пал!

А другие кричали:

— Это упал сэр Паломид.

Изольда обрадовалась, что ее отвергнутый поклонник потерпел поражение. Сэр Гавейн с девятью своими спутниками гадал, кто же может быть этот белый рыцарь, но ни один из них не решился бросить ему вызов.

Одержав победу, сэр Тристрам тут же посвятил Эбеса в рыцари, и с тех пор молодой человек всюду следовал за ним.

Паломид же, чувствуя себя жестоко униженным, кое-как поднялся на ноги и хотел незаметно скрыться с поля сражения. Но Тристрам заметил его и поскакал вслед за отступающим бойцом:

— Обернитесь, — велел он ему, — я снова бросаю вам вызов.

Они оба выхватили мечи и набросились друг на друга.

Тристрам выбил из рук Паломида меч таким сильным ударом, что Паломид склонился до земли.

— Сдавайтесь! — сказал ему Тристрам. — Подчинитесь мне, или я вас убью.

— Сдаюсь!

— Вот моя воля: прежде всего, под страхом смерти вы должны отказаться от Изольды. Вы к ней и близко не подойдете. А во-вторых, я запрещаю вам носить оружие в течение года и одного дня. Обещайте мне это, или я убью вас!

— Такого позора я еще не знал.

— И все же клянитесь.

Сэр Паломид вынужден был дать клятву. В гневе и досаде он сорвал с себя доспехи и отшвырнул их прочь.

Сэр Тристрам поехал обратно в замок, где его ждала Изольда. По пути он встретил прекрасную даму, и та любезно приветствовала его.

— Кто вы? — спросила она.

— Я тот, кто нанес в поединке поражение сэру Паломиду.

— Как ваше имя? Не Ланселот ли вы Озерный? Уверена, никто другой не смог бы совершить подобный подвиг.

— Нет, госпожа. Не стану притворяться, будто я — величайший из рыцарей. Полагаюсь на Бога, Он дает мне силу.

— Поднимите забрало, славный рыцарь.

Он поднял забрало, и дама едва не лишилась чувств: никогда ей не доводилось видеть столь красивого рыцаря. На том она с ним распрощалась, и Тристрам поспешил в замок, где его с радостью приняла Изольда.

Когда король и королева узнали, что Тристрам одолел Паломида, они тоже обрадовались и с Тристрамом стали обходиться лучше, чем прежде.

Однажды королева вместе с дочерью приготовила Тристраму ванну. Гувернейл и сэр Эбес прислуживали ему, а королева с Изольдой ждали Тристрама в той комнате, которую ему отвели во дворце. Меч Тристрама лежал на кровати, и королева надумала вынуть его из ножен. Она увидела, что на конце меча недостает большого куска, и припомнила тот осколок, что застрял в черепе ее брата Мархальта: осколок как нельзя лучше подходил к этой щербине.

— Увы! — сказала она дочери. — Это меч предателя, который убил твоего дядю. Я могу это доказать.

И она поспешила в свои покои, открыла деревянный сундук и вынула оттуда осколок металла, который там хранила. Вернувшись в комнату Тристрама, королева приложила осколок к мечу, и они совпали зазубрина в зазубрину.

— Видишь? — показала она Изольде.

Изольда пришла в отчаяние. Она любила Тристрама и знала, какой жестокой становится подчас ее мать. Королева же схватила меч и побежала в купальню и хотела пронзить сердце Тристрама, лежавшего в ванне, однако сэр Эбес перехватил ее руку и вырвал у нее меч. Не сумев осуществить этот план, королева бросилась к своему супругу.

Она пала перед ним на колени:

— Господин мой! — воскликнула она. — Ты приютил под своим кровом предателя, убившего моего брата. Ты принял при дворе рыцаря, который сразил самого верного из твоих слуг!

— Что это значит? О ком ты говоришь?

— Я говорю о Трамтристе, о юноше, которого моя дочь исцелила от ран.

— Черный день для меня, — промолвил король. — Я видел Трамтриста в бою, он достойный рыцарь.