Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.

— Да, сэр. — Кросс разглядывал чашечку. — Просто невероятно, какая тонюсенькая. Никогда раньше такой не видел.

— Вы коллекционер?

— Нет, сэр. Боюсь, что я ничего в них не смыслю.

— Это мои любимые, Роджер, большая редкость. Их называют то тай — «без тела». Они настолько тонки, что кажется, будто наружный и внутренний слои глазури соприкасаются.

— Даже страшно держать в руках.

— О, они вполне прочные. Нежные, конечно, но прочные. Кто может быть «Артуром»?

Кросс вздохнул:

— Из перехваченного доклада ничего не ясно. Ничего. Я прочел его раз пятьдесят. Что-то должно быть в остальных, что бы ни считал Данросс.

— Возможно.

Создавалось впечатление, что тонкая чашечка заворожила Кросса.

— Фарфор — это ведь глина, да?

— Да. Но этот тип фарфора получают, смешивая два вида глины, Роджер: каолин — по названию холмистой местности Цзиндечжэнь, где её нашли, — и бай дунь цзы[138], так называемые маленькие белые кирпичики. Китайцы говорят, что это плоть и кровь фарфора.

Сэр Джеффри подошел к резному столику с кожаной столешницей, служившему баром, и принес графин высотой около восьми дюймов. Почти прозрачный, он просвечивал в лучах солнца.

— Замечателен также синий фарфор. Когда он высыхает, на него с помощью бамбуковой палочки напыляют кобальт в порошке. По сути дела, этот цвет составляют тысячи отдельных мельчайших частичек синего цвета. Затем его покрывают глазурью и обжигают при температуре около тысячи трехсот градусов[139].

Он поставил графин назад в бар, любуясь работой мастера.

— Замечательно.

— Существовал императорский эдикт, запрещавший вывоз фарфора. Нам, гуйлао, разрешалось приобретать только вещи, сделанные из хуа ши, скользкого камня, или дунь ни, грязевых кирпичиков. — Он снова взглянул на чашечку с видом знатока. — Гений, изготовивший это, вероятно, зарабатывал сто долларов в год.

— Должно быть, ему переплачивали, — сказал Кросс, и они улыбнулись друг другу.

— Видимо, так.

— Я найду «Артура», сэр, и остальных. Можете быть уверены.

— Боюсь, у меня нет другого выхода, Роджер. Мы с министром согласны в этом. Ему придется поставить в известность премьер-министра — и руководство генштаба.

— И тогда эта информация неизбежно попадет в самые разные руки и на языки, и противник неизбежно узнает, что мы можем напасть на его след.

— Да. Так что нам нужно работать быстро. Я выторговал вам четырехдневную отсрочку, Роджер. В течение этого времени министр не будет ничего передавать наверх.

— Выторговали, сэр?

— Образно выражаясь. В жизни постоянно приходится получать долговые расписки и давать их — даже в дипкорпусе.

— Да, сэр. Благодарю вас.

— Ничего о Бартлетте и мисс Кейси?

— Нет, сэр. Роузмонт и Лэнган запросили более точное досье. Похоже, есть некая связь между Бартлеттом и Банастасио: мы ещё не уверены, в чем она заключается. И он, и мисс Чолок в прошлом месяце были в Москве.

— А! — Сэр Джеффри снова наполнил чашечки. — Что вы предприняли насчет этого бедолаги Воранского?

— Я отослал труп обратно на судно, сэр. — Кросс вкратце рассказал о своей встрече с Роузмонтом и Лэнганом и о фотографиях.

— Какая удача! Наши заокеанские друзья становятся все умнее и умнее, — прокомментировал губернатор. — Вам лучше бы найти этих убийц до того, как это сделает КГБ — или ЦРУ, а?

— Мои люди стерегут подступы к дому. Как только убийцы появятся, их схватят. Мы, конечно, изолируем их от внешнего мира. Я увеличил количество наших агентов, приставленных к «Иванову». Больше никто не проскользнет через сеть, обещаю. Никто.

— Хорошо. По словам комиссара полиции, он приказал уголовному розыску тоже держать ухо востро. — Сэр Джеффри задумался. — Я пошлю записку секретарю насчет вашего отказа подчиниться директиве один-четыре «а». Американский офицер связи в Лондоне, конечно же, будет очень расстроен, но как вы могли подчиниться, в таких-то обстоятельствах?

— Если позволите, сэр, может, попросить его не упоминать о том, что папок у нас ещё нет. Эта информация тоже может попасть не в те руки. Чем позже все выйдет наружу, тем лучше.

— Да, согласен. — Губернатор отпил шерри из своей чашечки. — Мудрая вещь невмешательство, верно?

— Да, сэр.

Сэр Джеффри посмотрел на часы.

— Я позвоню ему через несколько минут, поймаю перед ланчем. Хорошо. Но есть одна проблема, которую я не могу отставить в сторону. Это «Иванов». Сегодня я услышал от нашего неофициального посредника, что Пекин с большой обеспокоенностью относится к присутствию этого судна.

Неофициальным представителем КНР в Гонконге выступал на тот момент назначенец из коммунистической иерархии, один из заместителей председателя Банка Китая, центрального китайского банка, через который проходила вся иностранная валюта и все миллиарды американских долларов, заработанных на поставках потребительских товаров и почти всего продовольствия и воды для Гонконга. Соединенное королевство всегда считало Гонконг своей территорией, колонией британской короны. За всю историю Гонконга, начиная с 1841 года, Великобритания никогда не допускала присутствия в колонии какого-либо официального представителя Китая. Никогда.

— Он мне просто всю душу вытряс с этим «Ивановым», — продолжал сэр Джеффри. — Хотел засвидетельствовать крайнее неудовольствие Пекина присутствием здесь советского шпионского судна. Он даже предположил, что я сочту благоразумным выдворить этот корабль... В конце концов, сказал он, мы слышали, что один из шпионов КГБ, выдававший себя за моряка, был убит на вашей территории. Я поблагодарил его за проявленный интерес и пообещал, что доложу об этом своему начальству — в должное время. — Сэр Джеффри отхлебнул шерри. — Любопытно, его, похоже, ничуть не раздражало присутствие здесь ядерного авианосца.

— Странно! — тоже удивился Кросс.

— Не указывает ли это на ещё один сдвиг в политике, отчетливое и значительное изменение внешнего курса, желание жить в мире со Штатами? Не могу поверить. Все говорит о патологической ненависти Китая к США.

Губернатор вздохнул и снова наполнил чашечки.

— Если о существовании «Севрина» станет известно, если просочится, что под нас здесь сделан такой подкоп... Боже Всемогущий, они просто забьются в истерике, и будет от чего!

— Мы найдем предателей, сэр, не беспокойтесь. Мы найдем их!

— Найдем ли? Хотел бы я знать.

Сэр Джеффри сел у окна и засмотрелся на окруженный высокой белой стеной английский сад, ухоженные лужайки, кусты, цветочные клумбы, прекрасный закат. В дальнем конце сада среди клумб бродила его жена и срезала цветы, а за ней следовал мрачный садовник-китаец, на лице которого было написано неодобрение. Какое-то время сэр Джеффри наблюдал за супругой. Они были женаты уже тридцать лет, трое их детей успели обзавестись своими семьями, и они жили в мире и согласии.