Константин Бальмонт - Том 2. Стихотворения

Есть люди: мысли их и жесты
До оскорбительности ясны.
Есть люди: их мечты – как тихие невесты,
Они непознанно-прекрасны.

Есть люди – с голосом противным,
Как резкий жесткий крик шакала.
Есть люди – с голосом глубоким и призывным,
В котором Вечность задремала.

  О, жалок тот, кто носит крики
  В своей душе, всегда смущенной.
  Блажен, с кем говорят негаснущие лики,
  Его душа – как лебедь сонный.

Фирвальдштетское озеро – Роза Ветров,
Под ветрами колышатся семь лепестков.
Эта роза сложилась меж царственных гор
  В изумрудно-лазурный узор.

Широки лепестки из блистающих вод,
Голубая мечта, в них качаясь, живет.
Под ветрами встает цветовая игра,
  Принимая налет серебра.

Для кого расцвела ты, красавица вод?
Этой розы никто никогда не сорвет.
В водяной лепесток – лишь глядится живой,
  Этой розе дивясь мировой.

Горы встали кругом, в снеге рады цветам,
Юной Девой одна называется там.
С этой Девой далекой ты слита Судьбой,
  Роза-влага, цветок голубой.

Вы равно замечтались о горной весне,
Ваша мысль – в голубом, ваша жизнь – в белизне.
Дева белых снегов, голубых ледников,
  Как идет к тебе Роза Ветров!

Ветры тихие безмолвны.
Отчего же плещут волны,
И несутся в перебой?
Им бы нужно в час вечерний
Биться, литься равномерней,
А меж тем растет прибой.

Отчего же? – Там далеко,
В безднах бледного Востока,
Светит пышная Луна.
А направо, точно лава,
Солнце светит величаво,
И под ним кипит волна.

В миг предсмертный, в час заката,
Солнце красное богато
Поразительным огнем.
Но волна в волну плеснула,
И, признав Луну, шепнула:
«Мы теперь сильней, чем днем».

И меж тем как факел красный,
В отдаленности неясной,
Будет тлеть и догорать,
Лик Луны, во мгле безбрежной,
Будет, властный, будет, нежный,
Над волнами колдовать.

Коромысло, коромысло,
  С нежными крылами,
Как оно легко повисло
  В воздухе над нами.

Прилетает, улетает,
  В ласковой лазури.
Для него она рождает
  Блески, а не бури.

Коромысло, коромысло,
  Почему мы пленны?
Если б знать, какие числа
  Для тебя священны.

Наши числа приковали
  Нас к земле угрюмой,
И в просторах вольной дали
  Мы скользим лишь думой.

Но и в думах мало смысла,
  Тяжесть в них земная.
Ты же грезишь, коромысло,
  В воздухе летая.

Над гладью зеркальной лесного затона,
Вся белая, лилия дремлет одна.
Мерцает во мгле, а с высот небосклона
К ней сходит в сияньи Луны тишина.

И лилия жаждет небесного сна.
Не зная ни жалоб, ни вздоха, ни стона,
Безбольно мечтает и любит она,
Над влагой глубокой ночного затона.

Безмолвно белеет, и вот в полусне
Ей видится небо, простор бесконечный,
Там ангел с невестой идет в вышине.

Ковер облачков расстилается млечный,
И лилия дышит в воздушном огне.
Как льнет к ней, идет к ней наряд подвенечный!

Светло-пушистая,
  Снежинка белая,
Какая чистая,
  Какая смелая!

Дорогой бурною
  Легко проносится,
Не ввысь лазурную,
  На землю просится.

Лазурь чудесную
  Она покинула,
Себя в безвестную
  Страну низринула.

В лучах блистающих
  Скользит, умелая,
Средь хлопьев тающих
  Сохранно-белая.

Под ветром веющим
  Дрожит, взметается,
На нем, лелеющем,
  Светло качается.

Его качелями
  Она утешена,
С его метелями
  Крутится бешено.

Но вот кончается
  Дорога дальная,
Земли касается
  Звезда кристальная.

Лежит пушистая,
  Снежинка смелая.
Какая чистая,
  Какая белая!

Ручеечек, ручеек,
  Ты как ниточка идешь
Под тобой блестит песок,
Весел ты, хоть неглубок,
Ручеечек, ручеек,
  Ты уходишь и поешь.

Словно девушка-дитя,
  В малом зеркальце твоем,
Кудри в косы заплетя,
Травка смотрится, блестя,
С ней журчанием шутя,
  Ты идешь своим путем.

Вьются пчелы меж стеблей,
  Прогудит мохнатый шмель
Ты бежишь скорей, скорей,
Вдруг неволя – средь камней,
Вспенясь, звонче, веселей,
  Зажурчишь ты: «Мель, мель, мель!»

Нет, не смогут голыши
  В мель сложиться ручейку.
В травяной, в лесной глуши,
Он, исполненный души,
Сам себе поет «Спеши!»
  И змеится по песку.

Может, он впадет в реку,
  С ней до Моря дотечет,
Будет льнуть там к челноку.
Может, он в своем леску
Будет течь под крик: «Ку-ку»,
  Что кукушка людям шлет.

Может, к мельнице придет,
  Но уж ниточку свою
Он до цели доведет,
Он не медлит, он не ждет,
К колесу, блеснув, польет,
  Закрутит свою струю.

Неширок ты, ручеек,
  Неглубок ты, – ну так что ж!
Всем – свой разум, всем – свой срок,
Ты прекрасен был, чем мог.
Ручеечек, ручеек,
  Ты бежишь и ты поешь

Розе дремлется, не спится,
  Серебрится в ней роса,
С Неба дальнего струится
  Первых блесков полоса.

Тем сияньем перевита,
  В круглый храм свой – луч приняв,
Капля влаги, с Небом слита,
  Розу нежит между трав.

Капля ласковая блещет,
  Переливка в ней игра,
В ней дрожание трепещет
  Бриллиантов, серебра.

В час рассвета розе алой
  Быть прекрасною дано,
Для невесты каплей малой
  Ожерелье сплетено.

И она под взором Бога
  Розовеет, как мечта.
Вся небесная дорога
  Блеском солнца залита.

В замке был веселый бал,
  Музыканты пели.
Ветерок в саду качал
  Легкие качели.

В замке, в сладостном бреду,
  Пела, пела скрипка.
А в саду была в пруду
  Золотая рыбка.

И кружились под Луной,
  Точно вырезные,
Опьяненные Весной,
  Бабочки ночные.

Пруд качал в себе звезду,
  Гнулись травы гибко.
И мелькала там в пруду
  Золотая рыбка.

Хоть не видели ее
  Музыканты бала,
Но от рыбки, от нее,
  Музыка звучала.

Чуть настанет тишина,
  Золотая рыбка
Промелькнет, и вновь видна
  Меж гостей улыбка.

Снова скрипка зазвучит,
  Песня раздается.
И в сердцах Любовь журчит,
  И Весна смеется.

Взор ко взору шепчет: «Жду!»
  Так светло и зыбко.
Оттого, что там в пруду –
  Золотая рыбка.