Генрих Гейне - Лорелея (сборник)

Отчего побледнела весной
Пышноцветная роза сама?
Отчего под зеленой травой
Голубая фиалка нема?

Отчего так печально звучит
Песня птички, несясь в небеса?
Отчего над лугами висит
Погребальным покровом роса?

Отчего в небе солнце с утра
Холодно и темно, как зимой?
Отчего и земля вся сера
И угрюмей могилы самой?

Отчего я и сам всё грустней
И болезненней день ото дня?
Отчего, о, скажи мне скорей,
Ты – покинув – забыла меня?

Пел соловей, и липа цвела,
Приветно смеялось светило дня;
К себе на грудь ты меня привлекла
И, обняв, целовала меня.

Угрюмо туманился солнечный лик,
Листы опадали под хрип ворон;
И холоден был расставанья миг,
И ты мне отвесила светский поклон.

Когда-то друг друга любили мы страстно…
Любили хоть страстно, а жили согласно.
Женой ее звал я, она меня мужем;
День целый, бывало, играем, не тужим.
И Боже спаси, чтоб затеяли ссору!
Нет, всё б целоваться – во всякую пору!
Играть наконец мы задумали в прятки
И в чаще лесной разошлись без оглядки.
Да так-то сумели запрятаться оба,
Что, верно, друг друга не сыщем до гроба.

Фиалки синих-синих глаз,
И розы щек ее как атлас,
И лилии рук и посейчас
Цветут, но сердце – вот оно
Увяло, высохло давно.

К устам моим устами
Прильни, подруга, тесней!
Меня руками, ногами
И телом гибким обвей.

Так с силою неземною
Охвачен, обвит, пленен
Прекраснейшей в мире змеею
Блаженнейший Лаокоон.

Не верую я в Небо,
Ни в Новый, ни в Ветхий Завет.
Я только в глаза твои верю,
В них мой небесный свет.

Не верю я в Господа Бога,
Ни в Ветхий, ни в Новый Завет.
Я в сердце твое лишь верю,
Иного бога нет.

Не верю я в духа злого,
В геенну и муки ее.
Я только в глаза твои верю,
В злое сердце твое.

Когда в гробу, любовь моя,
Лежать ты будешь безмолвно,
Сойду к тебе в могилу я,
Прижмусь к тебе любовно.

К недвижной, бледной, к ледяной
Прильну всей силой своею!
От страсти трепещу неземной,
И плачу, и сам мертвею.

Встают мертвецы на полночный зов,
Несутся в пляске, ликуя,
А нас могильный укрыл покров,
В объятьях твоих лежу я.

Встают мертвецы на последний суд,
На казнь и мзду по заслугам,
А нам с тобой хорошо и тут,
Лежим, обняв друг друга.

Прекрасна земля, как сапфир небеса,
И овеяны ласковым ветром леса,
И мелькают всюду цветов глаза,
И искрится поутру роса,
И веселы людей голоса,
И все-таки брежу я могилой —
Лежать бы, обнявшись с моею милой.

На севере диком стоит одиноко
– На голой вершине сосна
И дремлет качаясь, и снегом сыпучим
– Одета как ризой она.
И снится ей всё, что в пустыне далекой —
– В том крае, где солнца восход,
Одна и грустна на утесе горючем
– Прекрасная пальма растет.

Картины дней давно забытых
Выходят из своих могил
И мне показывают снова,
Как близ тебя я прежде жил.

Тогда я днем, в печальных грезах,
Бродил по переулкам всем,
И люди на меня дивились,
И был я сумрачен и нем.

А ночью улицы пустели;
Тут легче становилось мне,
И одинок, с моею тенью,
Бродил я в грустной тишине;

Потом, звучащими шагами,
Я через мост переступал;
Являлся из-за тучки месяц,
Меня он грустно провожал.

И, стоя пред твоим жилищем,
Вверх долго всматривался я,
Смотрел я на твое окошко —
И ныла так душа моя.

Я знаю: ты не раз смотрела
И различала с вышины,
Когда стоял я, как колонна,
При свете трепетном луны.

Из муки моей нестерпимой
Рождается песенок стая.
Они, со звоном взлетая,
Несутся к сердцу любимой.

И стаею легкокрылой
Ко мне возвращаются снова,
И горько скорбят, и ни слова
О том, что в сердце у милой.

Девушку юноша любит,
А ей по сердцу другой,
Другой полюбил другую,
И та ему стала женой.

И девушка тут же, с досады,
Идет, невпопад и не впрок,
За первого встречного замуж,
А юноша – одинок.

Всё это старо бесконечно
И вечно ново для нас,
И тот, с кем оно приключится,
Навеки сердцем угас.

Чуть только я песню услышу,
Что пела когда-то она —
И грудь моя хочет разбиться,
Неслыханной боли полна.

И мчит меня мрачное горе
Высоко, к лесным вышинам.
Мое бесконечное горе
В слезах разрешается там.

Мне снилась царевна в затишье лесном,
Безмолвная ночь расстилалась;
И влажным и бледным царевна лицом
Так нежно ко мне прижималась.

«Пускай не боится твой старый отец,
О троне его не мечтаю,
Не нужен мне царский алмазный венец
Тебя я люблю и желаю».

«Твоей мне не быть: я бессильная тень, —
С тоской мне она говорила, —
Для ласки минутной, лишь скроется день
Меня выпускает могила».