Федор Миллер - Стихотворения
Претензия
Свяжитесь с нами, и мы в срочном порядке примем меры.
Краткое содержание
Федор Миллер
Стихотворения
Содержание
Биографическая справка
Пират
Воздушный караван
Погребение разбойника
Труженик
«Полно, зачем ты, слеза одинокая…»
Плач Ярославны (из «Слова о полку Игореве»)
«Раз, два, три, четыре, пять…»
Ворон
Порода хищных
Сказка о купце, о его жене и о трех пожеланьях
Судья Шемяка
Труженики-дети
«Все тайны монгольских наречий…»
«Плуты, воры, самодуры!..»
«Блаженной памяти Красовский…»
Мать и дитя (из Уланда)
Биографическая справка
Федор Богданович Миллер родился 22 января 1818 года в Москве. Мальчик рано лишился отца. Детство его прошло в нужде. Учился он на казенный счет в училище при лютеранской церкви Петра и Павла, отлично закончив которое в 1834 году, поступил учеником в аптеку и через три года получил звание аптекарского помощника (фармацевта). Работая в аптеке при Московском университете, он посещал университетские лекции и в 1839 году выдержал экзамен на звание домашнего учителя. В 1841 году Миллер поступил преподавателем сначала немецкого, а затем русского языка и словесности в 1-й московский кадетский корпус, прослужил там 28 лет и в 1869 году вышел в отставку. Умер Миллер в Москве 20 января 1881 года.
В печати Миллер дебютировал романом «Цыганка» (М., 1839), который написал в шестнадцатилетнем возрасте. Стихи он начал писать еще в детстве. Из его стихотворных произведений первым был напечатан перевод драмы австрийского писателя И.-Ф. Кастелли «День Карла Пятого», появившийся в журнале «Москвитянин» (1841, № 8). С этого времени Миллер сделался постоянным сотрудником «Москвитянина», помещая там свои произведения, главным образом переводы. После закрытия журнала (1856) Миллер печатался в «Русском слове», «Библиотеке для чтения», «Московском вестнике», «Русском вестнике», «Отечественных записках» и других журналах. В 1859 году он основал собственный еженедельный литературный и юмористический журнал «Развлечение», который редактировал до конца жизни. В первое время направление журнала имело либерально-обличительный оттенок, но вскоре он сделался совершенно бесцветным и вполне благонадежным. Свои стихи Миллер нередко печатал в «Развлечении» под псевдонимами «Гиацинт Тюльпанов», «Заноза» и др.
Известность Миллер приобрел своими переводами стихотворений и поэм Гете, Шиллера, Гейне, Фрейлиграта, Мицкевича и других поэтов, а также многих драматических произведений («Цимбелин» и «Мера за меру» Шекспира, «Вильгельм Телль» и «Мессинская невеста» Шиллера, «Альманзор» Гейне, «Тюрьма и венец» Цейдлица, «Дочь короля Рене» Герца и др.).
Оригинальные произведения Миллера немногочисленны: это малосамобытные, довольно слабые лирические стихи; гораздо более интересны его стихотворные сказки, созданные на фольклорной основе («Поток богатырь и девица-лебедь», «Судья Шемяка», «Сказка о купце, о его жене и о трех пожеланьях» и др.). Под конец жизни Миллер оказался на откровенно реакционных, верноподданнических позициях. Его стихи 60–70-х годов — среди них немало сатирических — содержат злобные нападки на все прогрессивное.
При жизни Миллера был издан ряд его сборников:
«Стихотворения 1841–1848», М., 1848 (цензурное разрешение — 12 августа 1847 г.);
«Стихотворения» в 2-х книгах, изд. 2, испр. и доп., М., 1860 (цензурное разрешение — 26 мая 1859 г.);
с 1872 по 1881 год в Москве вышло шеститомное собрание стихотворных переводов и оригинальных стихотворений Миллера.
Пират[1]
1
Видно, празднует габара[2]:
Всё на деке[3] веселится,
И гаванская сигара
У пирата не дымится.
Ах, не диво, что сигара
У испанца потухает:
Нежит слух его гитара,
Голос милый распевает.
В платье с берега Гоанго[4]
И в мантилье из Китая
Пляшет с боцманом фанданго[5]
Кастильянка молодая.
Резвой птичкою летает
Дева, полная веселья,
И глаза ее блистают,
Что брильянты ожерелья.
Пляшет донья Инезилья,
Рдеют розы на ланитах,
Развевается мантилья
На плечах полуоткрытых;
И под сетку голубую
Скрыты шелковые косы;
На красотку молодую
Загляделись все матросы.
Все на райне[6], на лафетах
Вкруговую заседают
И, забыв о пистолетах,
Кастаньетами щелкают.
2
Но вот кончился их танец;
Инезилья отдыхает,
И гитару мавританец
Ей почтительно вручает.
Вот поет она про балы
Во дворцах родного края,
Где в граненые бокалы
Льется влага дорогая,
Где под звуки музыкантов
Доньи милые танцуют
И сердца надменных грандов
Красотой своей чаруют.
Воспевает край счастливый,
Где их пристань ожидает,
Где под сению оливы
Лазарони[7] отдыхает;
Воспевает блеск Милана,
Рима — Запада столицы…
Пожалейте капитана:
Он заслушался певицы.
3
Он заслушался певицы
И забыл, что враг не спит;
На него, быстрее птицы,
Оттоманский бриг[8] летит.
Вот он близко, вот примчался, —
Это страшный Абдалла…
И внезапно залп раздался,
Загремело: «Иль-Алла![9]»
Засверкали ятаганы…
На врагов своих грозой
Устремились мусульманы;
Закипел кровавый бой.
Дымом все кругом объяты;
Торжествует Оттоман:
Стонут пленные пираты
И убит их капитан!
Плачет донья молодая…
О, не плачь, моя краса!
И платочком из Китая
Осуши свои глаза!
У мароккского султана
Блещет золотом дворец;
Там и друга капитана
Ты забудешь наконец.
И фрегат в Марокко мчится;
Вот и берег недалек.
Завтра много облегчится
У султана кошелек.
Воздушный караван[10]
Поздно ночью мы лежали на земле, среди равнины;
У коней своих усталых чутко спали бедуины;
Вдалеке, при лунном свете, горы нильские белели,
А кругом, в песке зыбучем, дромадеров[11] кости тлели.
Я не спал; под головою у меня седло лежало,
А широкий плащ дорожный был мне вместо одеяла;
Близ меня лежала сумка сладких фиников сушеных,
Сабля острая и пара пистолетов заряжённых.
Всё безмолвно; лишь порою затрещит в костре забытом
Огонек, иль конь, проснувшись, стукнет об землю копытом;
Лишь порою в отдаленья крик орлиный раздавался
И наездник полусонный за ружье свое хватался.
Вдруг земля поколебалась и померк за облаками
Лунный свет, степные звери пронеслися перед нами;
Кони робко отшатнулись, наш вожатый приподнялся…
«Ну, — сказал он, — знать, воздушный караван опять помчался!»
Это он! И вот несутся, вслед теней своих вожатых,
Дромадеры с седоками на хребтах своих горбатых,
И воздушною толпою идут девы, как Ревекка[12],
На плече неся кувшины; цель пути их — город Мекка[13].
Ну! Еще! иль нет конца им? Вот бесчисленные гости!
Вновь в верблюдов превратились их рассеянные кости;
Черный прах, что по равнине в облаках густых, летучих
Бурно вьется, превратился в черных воинов могучих…
В это время ежегодно восстают для каравана
Все, которые погибли тут в песках от урагана, —
Чей, быть может, прах истлевший нынче с пылью мы глотали,
Чьи разбросанные кости мы ногами попирали.
И грядою бесконечной, как на пир, во всем раздолье
Восстают они и мчатся в град святой на богомолье,
И летят от Сенегала до брегов Баб-эльмандеба…[14]
Страшен поезд их тревожный при огнях ночного неба!
Стойте, други! Кони рвутся? Так накиньте им арканы!
Ободритесь! Не бегите, как пугливые бараны:
Пусть воздушною одеждой ваших лиц они коснутся,
Имя Аллы[15] призовите, — духи мимо пронесутся.
Подождите, — лишь денницы загорится луч отрадный
И на вас от гор повеет ветер утренний, прохладный, —
И опять во прах летучий обратятся привиденья…
Вот заржал мой конь ретивый, чуя утра приближенье!
Погребение разбойника[16]