Николай Пржевальский - Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки

Двое казаков были посланы дальше с провожатыми монголами узнать дорогу в Цайдам. Посланные возвратились на следующий день и объявили, что монголы указали им желанную тропинку, которая вела на южную сторону Нань-шаня. Там уже жили монголы Цайдама. Наши же невольные проводники, получив плату, уехали куда-то далее.

Таким образом, благодаря счастливой случайности, мы так легко отыскали себе отличную стоянку в горах и узнали дальнейший путь в Цайдам. Теперь, на радостях, решено было сначала хорошенько отдохнуть, а затем уже отправиться в ближайшие снеговые горы.

Давно мы не видали такой благодати, какая была теперь вокруг нас: палатка наша стояла на зеленом лугу, мы пили ключевую воду, купались в светлой речной воде [186], отдыхали в прохладе ночи. Кругом нас не было ни китайцев, ни монголов, а это тоже благо великое. Наши животные могли каждый день наедаться сочной зеленой травы; их не беспокоили ни мошки, ни оводы. Только одно печалило нас — именно то, что окрестные горы имели совершенно пустынный характер и не предвещали обильной добычи ни в растительном, ни в животном мире. Лесов, на которые мы так рассчитывали, не оказалось вовсе. Только одна альпийская область могла вознаградить бедность нижнего и среднего пояса этой части Нань-шаня: но и эта надежда исполнилась впоследствии только отчасти. Посланные в разъезд Иринчинов и Коломейцев вернулись только на пятый день. Они рассказали, что ездили верст за сто вверх по Дан-хэ, которая все время течет близ северной подошвы громадного снегового хребта. Хребет этот уходит еще далее к востоку-юго-востоку, но везде одинаково безлесен и бесплоден. До истоков Дан-хэ посланные не добрались, хотя до них, вероятно, оставалось уже недалеко.

Дорога, хорошо проложенная, не терялась все время. В одном месте посланные встретили трех китайцев, которые, вероятно тихомолком, промывали золото. Один из этих китайцев, говоривший по-монгольски и ранее виденный нами по пути из Са-чжеу, сообщил Иринчинову и Коломейцеву, что дорога, по которой они едут, ведет к большим рудникам золота, ныне заброшенным. По этой дороге наши посланные нередко встречали, также заброшенные китайские пикеты и даже небольшие глиняные крепостцы, которыми, вероятно, обеспечивалось движение к золотым рудникам из Са-чжеу.

Причины подозрительности китайцев. Тот же китаец в минуту откровенности сообщил Иринчинову и Коломейцеву, что когда он повстречался с нами близ пещер Чэн-фу-дун, то наши провожатые из Са-чжеу тотчас объявили ему, чтобы он ничего не смел рассказывать про горы; в противном случае грозили отрубить голову. Наше начальство и весь народ говорят, продолжал китаец, что вы ходите здесь, чтобы разыскать золото; от вас велено все скрывать, вас велено постоянно обманывать. Таким образом объяснилось, почему сажчеуские власти так упорно не хотели пускать нас в горы и даже прибегли к умышленному обману в пути, посредством данных нам проводников. К опасению относительно золота присоединилось и другое опасение, чтобы русские не проведали новый путь в Тибет, как известно, не слишком-то подчиненный Китаю.

Неутешительны были такого рода сведения. Теперь можно было наверное рассчитывать, что китайцы постараются всеми средствами затруднить нам дальнейший путь в столицу далай-ламы. Оставалось только уповать на самих себя и на свое счастье, так много раз выручавшее меня в различных трудных обстоятельствах совершенных путешествий.

Две характерные части Центральной Азии. — Хребты Гумбольдта и Риттера в Нань-шане. — Связь этого последнего с Алтын-тагом. — Нань-шань близ Са-чжеу. — Средний пояс северного склона описываемых гор. — Его флора и фауна. — Область альпийских лугов. — Пояс каменных россыпей. — Область вечного снега. — фауна альпийской области. — Климат западного Нань-шаня. — Сравнение этих гор с их восточною окраиною.

Открытием мною в конце 1876 года громадного хребта Алтын-тага близ Лоб-нора, определилась неизвестная до тех пор связь между Куэн-люнем и Нань-шанем и выяснилось, по крайней мере в общих чертах, положение северной ограды всего Тибетского нагорья. Это последнее на меридиане Лоб-нора обогатилось придатком почти в 3° широты; Цайдам оказался замкнутою высокою котловиною, а знаменитый Куэн-люнь, протянувшийся, под различными названиями, от верховьев Яркендской реки внутрь собственно Китая, только западной своей частью оградил высокое Тибетское плато к стороне низкой Таримской пустыни. Дальнейшею оградою того же Тибетского плато служит новооткрытый Алтын-таг, соединяющийся с одной стороны посредством Тугуз-дабана с Куэн-люнем, а с другой — как то теперь уже смело можно утверждать — примыкающий к Нань-шаню, протянувшемуся от Са-чжеу до Желтой реки.

Таким образом, является непрерывная, гигантская стена гор от верхней Хуан-хэ до Памира. Эта стена огораживает собою с севера самое высокое поднятие Центральной Азии и разделяет ее на две, резко между собою различающиеся, части: монгольскую пустыню — на севере и Тибетское нагорье — на юге.

Нигде более на земном шаре нельзя встретить, на таком обширном пространстве, столь резкого различия двух рядом лежащих стран. Горная гряда, их разделяющая, часто не превосходит нескольких десятков верст в ширину, а между тем по одну и по другую ее стороны лежат местности, совершенно различные по своему геологическому образованию и топографическому рельефу, по абсолютной высоте и климату, по флоре и фауне, наконец, по происхождению и историческим судьбам народов, здесь обитающих.

Но обратимся собственно к Нань-шаню.

Хребты Гумбольдта и Риттера в Нань-шане. Хребет этот, как выше сказано, тянется к западу от верхней Хуан-хэ и, состоя из нескольких параллельных цепей [187], образует горную альпийскую страну, наиболее расширенную к северу и северо-западу от озера Куку-нора. Здесь же описываемые горы местами переходят за пределы вечного снега; от Южно-Кукунорского хребта они отделяются долиною р. Бухайн-гола.

На меридиане оазиса Са-чжеу Нань-шань суживается верст на 40 и даже более близ снеговой группы Анембар-ула [188]. Но перед таким сужением, в 90 верстах восточнее вышеназванной снеговой группы и также на главной оси описываемых гор, встает громадный вечноснеговой хребет, протянувшийся более чем на 100 верст в направлении от запада-северо-запада к востоку-юго-востоку. На восточной окраине этого хребта к нему примыкает от юго-юго-запада почти под прямым углом другой хребет, также вечноснеговой и немного разве меньший по длине. Южною своею частью этот хребет упирается в пустыню северного Цайдама близ озера Ихэ-цайдамин-нор. Ни тот, ни другой из указанных снеговых хребтов не имеют общего названия у местных жителей, различающих, как обыкновенно, названиями лишь отдельные части гор и их главные вершины. Пользуясь правом первого исследователя я назвал, там же на месте, снеговой хребет, протянувшийся по главной оси Нань-шаня — хребтом Гумбольдта, а другой, ему перпендикулярный — хребтом Риттера, в честь двух великих ученых, столь много работавших для географии Центральной Азии [189]. Отдельные вершины хребта Гумбольдта поднимаются на абсолютную высоту до 19 000 футов [190].

Связь этого последнего с Алтын-тагом. Снеговая группа Анембар-ула, гораздо меньшая по величине, нежели хребет Гумбольдта, составляет крайний западный пункт Нань-шаня. Отсюда лишь немного более 150 верст до той части лобнорского Алтын-тага [191], которая посещена была мною в январе 1877 года. Связь тех и других гор несомненна. Только какое приурочить название для этой промежуточной части, если такого названия не существует? Мне кажется, удобнее оставить и для нее название Алтын-таг, так как горы эти своим характером, по всему вероятию, не отличаются от гор ближайших к Лоб-нору.

Что же касается до снегового хребта Чамен-таг, о котором рассказывали мне лобнорцы [192], то, весьма вероятно, что этот хребет принадлежит к системе Алтын-тага и составляет северную ограду западной часта цай-дамской котловины. Южною же оградою всей этой котловины стоит, на продолжении хребта Бурхан-Будда, громадная цепь гор, прямо уходящая к западу, и, по всему вероятию, составляющая главную ось Куэн-люня. Но об этом речь впереди(43). Теперь же подробно о Нань-шане близ Са-чжеу.

Нань-шань близ Са-чжеу. Хребет этот состоит здесь из двух, рядом почти лежащих, цепей, отделяющихся близ западной оконечности гор Гумбольдта и вновь соединяющихся в снеговой группе Анембар-ула. Северная, т. е. ближайшая к Са-чжеу, цепь должна быть принята за главную. От нее, при выходе р. Дан-хэ из гор, отделяется новая широкая гряда гор, уходящих к северо-востоку. Между этою грядою и горами, расположенными на правой стороне верхней Дан-хэ, расстилается обширная высокая равнина с совершенно пустынным характером. Такого же свойства равнины, только меньших размеров, залегают и между двумя вышеупомянутыми цепями Нань-шаня; наконец передний его уступ к стороне Са-чжеу [193] представляет также высокую пустынную равнину. Таким образом, Нань-шань в своей крайней западной части, подобно Тянь-шаню имеет ту особенность, что изобилует высокими обширными плоскостями, несущими совершенно пустынный характер. Сходен он в этом отношении с Алтын-тагом и вообще с горами Северного Тибета, где местности равнинные являются не более, как обширными долинами между горными хребтами.