Виктор Кудинов - Неволя

- Отче, узнаешь ли?

Маленькие хитрые глазки въедливо оглядели Михаила.

- Не узнаю, сердешный, - замотал расстрига косматой гривой.

- Орда. Вельяминов. Юрта за ставкой. Вспомяни хорошенче. Коренья злые, для великого князя припасенные...

На одутловатом опухшем лице промелькнул страх, губы задрожали.

- Путаешь, милый.

Широкий матерчатый пояс охватывал большой круглый живот попа Савелия. Ознобишин ощупал пояс и выхватил из-под него небольшой мешочек.

- Вот они - корешки-то! - крикнул он и бросил мешочек подошедшему Мещерякову. Воевода ловко поймал его на лету, распутал завязки, поднес к лицу, поглядел и понюхал.

- И впрямь - корешки. У, иуда! - прорычал медведем воевода и взмахнул кулаком, как бы собираясь ударить расстригу, но только потряс им перед вздернутым носом его. - Душу вытрясу, поганец, еж меня коли!

- Господь с вами! О чем вы? Люди добрые! - начал взывать поп Савелий к собравшимся кругом мужикам и воинам.

Его одернули:

- Хватить петь-то! Шагай!

- Поклеп это! Правду говорю! А те корешки вовсе не злые. От хвори припасенные. Вот те хрест! - И он попробовал перекреститься связанными руками.

Его увели. Не долго препирался поп Савелий. Допрошенный с пристрастием в стане Дмитрия, он сознался, что был подослан Мамаем и Вельяминовым отравить великого князя.

На радостях, с великой победы, князь Дмитрий отнесся к попу милостиво - оставил жить, но отправил в вечное заточение в монастырь на Бело-озеро, чтобы усердной молитвой расстрига поп смог спасти свою грешную душу, погрязшую в предательстве и злодействе.

А опального боярина Ивана Вельяминова на следующее лето изловили в Серпухове, куда его послал Мамай для тайных переговоров с двоюродным братом великого князя Владимиром Андреевичем.

Надежда эмира Мамая поссорить братьев и ослабить Москву не сбылась.

Сын бывшего тысяцкого, боярин Иван Вельяминов, был казнен в Москве, на Поганой луже.

* Т и у н - управляющий, наместник.