Великолепный обмен: история мировой торговли - Бернстайн Уильям Дж.

В 1581 году основные путешествия и торговые операции между Манилой и Перу только начинались, но на следующий год испанская корона запретила такие отгрузки в интересах производителей испанского шелка. Однако торговцы и бюрократы Лимы и Мехико саботировали подобные директивы, и эта не стала исключением. В тщетной попытке остановить торговлю между Манилой и Перу указ повторяли в 1593, 1595 и 1604 годах.

В 1611 году вице-король Мехико под давлением производителей Пуэблы и ее окрестностей (к юго-востоку от столицы) безуспешно пытался добиться полного запрета «манильских галеонов». Испанские и мексиканские производители шелка видели угрозу в торговле между Перу и Мексикой. Они боялись, что китайский шелк, разгруженный в Мексике, обязательно попадет в Перу или, наоборот, привезенный в Перу контрабандой переправится в Мексику. Как ни странно, корона прислушалась к их просьбам и запретила торговлю между этими двумя крупнейшими колониями: «Поэтому мы приказываем вице-королю Перу и Новой Испании (Мексики) запретить и прекратить эти коммерческие отношения и торговлю между обоими королевствами». ^{341} Одновременно с запретом на манило-перуанский трафик этот не имевший законной силы указ был переиздан уже в пятый раз.

Торговые диаспоры вскоре сформировались вокруг филиппино-мексиканской торговли шелком и серебром. Купцы, торговавшие шелком и с Филиппин, и из Мексики, пересекали Тихий океан, чтобы основать торговые колонии. Обосновавшиеся на Филиппинах предприниматели (их еще называли манильцами) плыли на восток в Мексику, чтобы поживиться за счет посредничества и использования своих складов в Акапулько и столице. Мексиканские торговцы позже взяли реванш, заслав своих агентов на запад, в Манилу.

И снова установленный порядок был опротестован. Манильцы видели себя основателями и полноправными выгодоприобретателями в шелковой торговле. Недовольные потерей монополии с прибытием выскочек-мексиканцев в Маниле, они пожаловались губернатору Филиппин. Как испанские парикмахеры делали до них и поколения сторонников протекционизма будут делать после них, манильцы пытались мотивировать свои требования национальными интересами: «Одна из причин, несущих разрушение нашей стране, — это огромное количество привезенных сюда мексиканцами денег». ^{342} Корона ответила очередным указом, от которого легко было уклониться. Этим указом она запрещала посылать деньги и агентов из Мексики. Его неэффективность подтверждалась тем, что в течение еще нескольких десятков лет указ издавался снова и снова.

Испанцы на Филиппинах получили не только шелковый экспорт из Китая, но также его продукты и рабочую силу. Колониальное правительство объявило городок Париан, который находился недалеко от Манилы, резиденцией китайских эмигрантов, и два десятилетия более двадцати тысяч китайцев жили именно там. «Нет испанца, мирянина или священника, который бы не покупал их еду, одежду или обувь». ^{343} Зажиточные манильские торговцы, мексиканские агенты и колониальные чиновники — все нанимали китайских слуг, многие из которых приплыли из Париана в Акапулько на «манильских галеонах». Отсюда протекционистская реакция на китайских парикмахеров в Мехико за четыре века до дешевой азиатской электроники и беспорядков на встрече ВТО.

Первые североамериканские евреи проделали еще больший путь. Их история началась в 1496 году, когда португальский король Мануэл I объявил им ультиматум: обратиться в христианство или уехать. Многие перебрались в Амстердам. (Тех, кто остался и обратился, называли «cristaos novos» — «новыми христианами». Многие из них служили в португальских колониях на Востоке. А тем, кто остался, но не обратился, обещали защиту от преследования до 1534 года, однако предложение Мануэла было уловкой. В 1504 и 1505 годах многие евреи были убиты.) Когда, сто лет спустя, Португалия и Голландия сражались за контроль над дальней торговлей, португальские евреи в Голландии оказались в центре конфликта. В Азии эта борьба развернулась вокруг пряностей, в Новом Свете — вокруг сахара.

В наши дни сахар — товар массового потребления и продается очень дешево. Средний американец сегодня потребляет шестьдесят шесть фунтов сахара в год, средний европеец — восемьдесят семь фунтов в год. В Средние века он считался эксклюзивной и дорогой приправой, такой же, как гвоздика, мускатный орех и корица. Специалисты по истории экономики пришли к выводу, что в XV веке потребление сахара на душу населения составляло одну чайную ложку в год. ^{344}

Не будет большим преувеличением назвать сахар героином среди продуктов. Младенцы скоро предпочтут пить раствор глюкозы вместо чистой воды. И ни одно сообщество никогда не откажется от потребления сахарного песка, даже если население будет страдать физической непереносимостью, как, например, некоторые инуитские племена. ^{345} Сахароза — единственный химикат, который мы с радостью употребляем в чистом виде. Фактически, в каждом уголке мира его потребление на душу населения стабильно растет со времен, известных истории. ^{346}

Англичане больше других наций испытывают пристрастие к сладкому, что отражено в исторических документах. Немецкий путешественник Паул Хентцнер в 1595 году так описывал королеву Елизавету: «Продолговатое лицо, светлое, но с веснушками, маленькие черные и приятные глаза, нос крючковатый, узкие губы, а зубы черные. Недостаток, которому подвержены англичане, по-видимому из-за их любви к сладкому». ^{347}

Если сахар вызывает такое привыкание, а выращивать его довольно легко, почему он не распространился еще быстрее дальше Юго-Восточной Азии, своей родины? Тростник, Saccharum officinarum, боится морозов и растет двенадцать — восемнадцать месяцев под проливным дождем или при хорошей ирригационной системе и при постоянной температуре выше семидесяти градусов по Фаренгейту. Сбор урожая тростника, последующее его измельчение и переработка в сахар — тяжелый изнурительный труд, требующий больших затрат топлива и трудовых ресурсов.

Производство сахара происходит в три стадии. Сначала тростник дробят и получают сок. Тысячелетиями это делали грубым малоэффективным давильным способом, и тростниковый сок становился предметом роскоши даже там, где было достаточно рабов для тяжелой работы. Затем сладкий сок выпаривают и превращают в концентрированный раствор сахарозы. Для данного процесса необходимо много топлива. Наконец, сахарозу несколько раз нагревают и остужают, из белых кристалликов получают коричневую патоку мелассы, которая не может далее кристаллизоваться. Конечный процесс переработки требует не только затрат топлива, но также хороших навыков, которыми в колониальную эпоху могли похвастаться только в передовых промышленных центрах Европы. ^{348}

Уроженцы Новой Гвинеи, возможно, первые одомашнили сахарный тростник где-то в 8000 году до н. э. Его культивирование очень быстро распространилось на юг Китая, в Индокитай и Индию, где он хорошо рос в теплом климате. Твердый сахар впервые упоминается в исторических источниках в 500 году н. э. ^{349} Позже мусульманские завоеватели и торговцы стали экспортировать и тростник, и технологию его обработки на Средний Восток и в Европу. Старая пословица гласит: «Сахар следовал за Кораном». ^{350}

Однако мусульмане могли выращивать тростник лишь на нескольких узких полосах Среднего Востока и Средиземноморья, богатых водой: долина Нила, побережье Палестины, север Сицилии, Испания, Крит и несколько гористых долин рек в Марокко. Севернее слишком холодно, южнее мало воды.