Хелен Филдинг - Бриджит Джонс. Без ума от мальчишки

<Знаешь, Рокстер, твой поступок вчера вечером был охренительно эгоистичным и просто подлым – особенно после того, как ты притворился, будто хочешь на мне жениться, и к тому же сожрал мой ГЛАЗИРОВАННЫЙ пирог с курицей! В общем, можешь засунуть этот пирог вместе с твоим карри и твоим Полным Английским Завтраком себе в задницу и ОБПЕРДЕТЬСЯ, проклятый эгоист, гребаное себялюбивое ничтожество!

Отослав этот элегантный пассаж, я ненадолго отвлеклась, чтобы налить Фарции и другим школьным мамочкам по порции «Пиммза» из моей гигантской бутылки, после чего продолжила упражняться в эпистолярном жанре:

Ну вот, гребаный эгоистичный говнюк, теперь тебе больше не о ком заботиться, кроме себя самого. Только предупреждаю, что когда у тебя будет ребенок от… от какой-нибудь гребаной двадцатишестилетней Саффи, которая, скорее всего, не сможет позволить себе нанимать бебиситтеров, приезжающих по первому звонку, тогда… В общем, тогда тебя ждет гребаный СЮРПРИЗ!

P.S.: Если тебе обидно получать такие ругательные эсэмэски, это очень ХОРОШО, потому что мне сейчас ПЛОХО, хотя я и поехала на Гребаный Спортивный Пикник!

Тут я еще разок отвлеклась, чтобы сказать несколько льстивых слов относительно организации пикника и разных вкусностей, которые появились на одеялах, а потом – с виноватой улыбкой, дескать, ничего не поделаешь, я очень занятая деловая женщина, – снова взялась за телефон, старательно делая вид, будто решаю мировые проблемы, а не шлю всякую хрень бывшему бойфренду, который подло бросил меня, потому что я, видите ли, оказалась для него слишком старой.

Телефон у меня в руках завибрировал.

Рокстер: Вообще-то, вчера вечером я ни разу не пукнул, хотя съел карри и ПОЛОВИНУ твоего пирога!

Я: Приготовься, Рокстер – я намерена послать тебе ГИГАНТСКИЙ, ОСОБО СМРАДНЫЙ ПУК прямо из моей задницы. Так сказать, привет со спортивного пикника.

Отослав сообщение, я быстро огляделась в поисках детей. Билли носился кругами с компанией таких же, как он, сорванцов, а Мейбл и еще одна девочка ее возраста увлеченно обменивались смутно-враждебными репликами, так что я со спокойной душой вернулась к своему занятию.

Рокстер: Как ты добиваешься этой своей «особой смрадности»? Ешь пастернак?

Я: Ничего сложного. Просто я провела предыдущий вечер с ГРЕБАНЫМ ПЕРДОИДОМ!

Рокстер: Может быть, тебе будет интересно, но я только что сел в такси, громко пукнул и велел везти себя на спортплощадку твоей начальной школы.

Я: Могу себе представить. Гребаное такси небось сразу помчалось как реактивное.

– Не хотите поболеть за наших детей?

Это был – ну, разумеется! – мистер Валлакер. Он как-то неслышно, что за ним, как я заметила, водится, приблизился и теперь насмешливо посматривал сверху вниз на меня и на мой ай-фон. Я как раз пыталась встать с четверенек. После того как я долго сидела в неудобной позе, затекшие ноги меня подвели, и, выпрямляясь во весь рост, я потеряла равновесие. Тут-то и раздался возвещавший о начале состязаний выстрел стартового пистолета. В тот же миг мистер Валлакер застыл, и только его рука метнулась к бедру, словно он пытался схватить висящее там оружие. Я видела, как напряглись под его тонкой спортивной рубашкой бицепсы, как забился на щеке мускул, а взгляд стремительно обежал кусты по периметру спортивной площадки. И только когда первые бегуны с ложками и яйцами неуклюже оторвались от стартовых колодок, мистер Валлакер несколько опомнился и еще раз осмотрелся по сторонам, гадая, не заметил ли кто-нибудь, что происходит.

А что, собственно, происходит?

– С вами все в порядке, мистер Валлакер? – осведомилась я и приподняла бровь, пародируя его насмешливо-снисходительную манеру, но не особенно преуспела, поскольку все еще стояла на четвереньках.

– Абсолютно, – ответил он, спокойно глядя на меня своими голубыми глазами. – Просто у меня связаны с ложками… кое-какие неприятные ассоциации.

Он повернулся и легкой трусцой поспешил туда, где должны были финишировать бегуны, а я проводила его взглядом. Интересно, что все-таки с ним такое? Был ли мистер Валлакер просто лишенным иллюзий, разочаровавшимся в повседневной реальности стареющим мужчиной, который вообразил себя Джеймсом Бондом, или он – один из тех, кто по воскресеньем наряжается в доспехи времен Кромвеля и ездит за город, чтобы участвовать в реконструкциях давно отгремевших сражений?

Я убрала ай-фон и сосредоточилась на соревнованиях.

– Иди сюда, – позвала я Мейбл. – Смотри, сейчас наш Билли будет прыгать в длину.

Билли разбежался и прыгнул. Один из учителей измерил его прыжок, и болельщики разразились приветственными воплями, а сын подскочил от радости.

– Я же говорила, черт возьми! – воскликнула Мейбл. – Говорила!..

– Что ты говорила, детка?

– Что в пятитлоне есть «измеряния»!

– Да, в последние годы пентатлон становится все популярнее… – Это снова был мистер Валлакер; он подошел к нам с какой-то эксцентричного вида женщиной, которую я никогда раньше не видела.

– Простите, а можно мне капельку «Пиммза»? – спросила она, и я посмотрела на нее внимательнее. На спутнице мистера Валлакера было довольно дорогое вязаное платье и сабо с золотыми висюльками, а на странно неподвижном лице застыло такое выражение, какое бывает у женщины, которая только что накрасилась и с удивлением наблюдает в зеркале результаты своих трудов.

– «Пиммз», – повторила она, глядя уже не на меня, а на мистера Валлакера. – Немножко? Можно, дорогой?..

«Дорогой»?.. Неужели это ЖЕНА мистера Валлакера? Интересно, где он ее выкопал?..

– Конечно… – пробормотала я. – Угощайтесь!

Сам мистер Валлакер, против обыкновения, выглядел довольно смущенным.

– Познакомьтесь, Бриджит, это Сара, – сказал он негромко. – И… спасибо. Не беспокойтесь, я сам налью… Идите лучше к Билли.

– Пойдем, Мейбл, – позвала я, и мы зашагали навстречу Билли, который вприпрыжку мчался к нам через поляну. Подбежав ко мне, он зарылся головой в подол моего платья.

– Я прыгнул дальше всех, мама, представляешь?!

– Представляю, – улыбнулась я. – Ты у меня самый лучший.

Мы уже собирали вещи, дожидаясь вручения призов, когда к нам снова подошла подвыпившая жена мистера Валлакера.

– А м-можно мне еще нмнжечко вашего «Пиммза»? – проговорила она слегка заплетающимся языком, и я почувствовала к ней глубокую симпатию. Всегда приятно иметь дело с человеком, который ведет себя еще хуже, чем ты.

– Благодарю, – проговорила жена мистера Валлакера, опрокинув стаканчик, и пристально посмотрела на меня своим странным взглядом. – Нечасто приходится видеть такие естественные лица, как у вас, – особенно у женщин в вашем возрасте.