Не развод, а война (СИ) - Вишневская Дана

— Да, — говорит он, наконец.

— Готов отказаться от Виолетты окончательно и бесповоротно?

— Я уже отказался.

— Когда? — не верю я ни одному его слову.

— Позавчера. После того как ты сказала, что у тебя никого нет.

— Почему?

— Потому что понял: она мне не нужна. Никто мне не нужен, кроме тебя.

Хочется верить. Так хочется, что больно физически. Но страшно. Страшно опять наступить на те же грабли, опять поверить, опять ждать изменений, которые не придут.

— Руслан, — начинаю я осторожно, — а ты понимаешь, что значит "быть мужем"? Не добытчиком, не решалой всех проблем, а именно мужем?

— Нет, — отвечает он честно. — Не понимаю. Но хочу научиться.

— Это значит разговаривать со мной, а не отмалчиваться, когда что-то не так.

— Я попробую.

— Это значит замечать, когда мне плохо, и не говорить "да всё у тебя нормально".

— Попробую.

— Это значит не убегать от проблем в работу.

— Я попробую, — его голос уже дрожит.

Я смотрю на него долго, изучающе. Передо мной стоит не тот самоуверенный мужик, который четыре месяца назад заявил мне о разводе. Передо мной стоит... человек. Сломанный, усталый, но искренний.

— А если у тебя не получится? — спрашиваю я тихо. — Если через месяц-два ты опять превратишься в того Руслана, который игнорирует жену и живёт только работой?

— Не знаю, — признаётся он. — Но я попробую изо всех сил. Потому что другое — это потерять тебя навсегда. А этого я не переживу.

В кухне повисает тишина. Только тикают часы на стене да где-то далеко лает соседская собака. Я стою у окна, а Руслан — в трёх шагах от меня, и между нами лежит вся наша прожитая жизнь. Хорошее и плохое, любовь и ненависть, счастье и боль.

— Знаешь, что самое страшное? — говорю я, не отрывая взгляда от его лица.

— Что?

— То, что я до сих пор тебя люблю. Несмотря ни на что.

Его глаза расширяются, как будто он не ожидал такого признания.

— И ненавижу себя за это, — продолжаю я. — Ненавижу за то, что после всего, что ты мне сделал, я всё ещё готова тебе поверить.

— Злата... — он протягивает руку, но я отстраняюсь.

— Не трогай меня. Не сейчас. Мне нужно время.

Я выхожу из кухни, но не ухожу далеко. Нужно подумать. Останавливаюсь в коридоре, прислоняюсь к стене. Ноги ватные, в голове туман. Что происходит? Неужели мы действительно можем всё исправить? Или это очередная иллюзия, которая разобьётся при первой же проверке реальностью?

Слышу, как Руслан ходит по кухне. Наверное, убирает пепельницу, моет чашки. Как в старые добрые времена, когда мы ещё умели быть парой.

— Злата, — его голос доносится из кухни, — можно я к тебе выйду?

— Можно.

Он появляется в коридоре, неуверенно останавливается рядом. Не близко, но и не далеко.

— О чём ты думаешь? — спрашивает он тихо.

— О том, что у меня есть все основания тебе не верить.

— Знаю.

— О том, что Савелий и так уже достаточно настрадался из-за наших разборок.

— Знаю.

— О том, что я уже один раз дала тебе шанс. Двенадцать лет назад.

— Знаю, — повторяет он. — И знаю, что права не имею просить ещё один.

— Но просишь.

— Да. Потому что без тебя я не человек. Потому что без нашей семьи моя жизнь — просто существование от рабочего дня до рабочего дня.

Я поворачиваюсь к нему лицом. В его глазах читаю такую боль, что хочется обнять его и пообещать, что всё будет хорошо. Но не могу. Пока не могу.

— Что ты предлагаешь конкретно? — спрашиваю я.

Руслан молчит несколько секунд, собираясь с мыслями. Вижу, как он сглатывает, как сжимает и разжимает кулаки. Нервничает. Странно видеть его таким — обычно он всегда знает, что сказать, всегда уверен в себе.

— Семейную терапию, — говорит он, наконец. — Настоящую. К хорошему специалисту.

Я прищуриваюсь. Руслан Громов и терапия? Мужик, который считает, что все проблемы решаются силой воли и деньгами?

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Я понимаю, что сам не справлюсь. Не умею... — он запинается, — не умею говорить о чувствах. Не умею слушать, когда ты пытаешься мне что-то объяснить.

— Это ты точно подметил, — фыркаю я.

— Значит, нужен кто-то, кто научит. Кто покажет, как это делается.

Господи, он действительно серьёзно. Вижу это по его глазам, по напряжённой позе. Руслан готов пойти к психологу — мужик, который раньше считал это блажью и слабостью.

— И что ещё? — спрашиваю я, стараясь не показать, как сильно меня поразили его слова.

— Честную работу над отношениями. Каждый день. Без отговорок типа "у меня важная встреча" или "это может подождать".

— А если у тебя действительно будет важная встреча?

— Перенесу. Отменю. Пошлю кого-то другого. — Он делает шаг ближе. — Злата, ты важнее любого контракта.

Сердце пропускает удар. Когда он последний раз говорил мне что-то подобное? Кажется, это было лет семь назад, когда я попала в больницу с аппендицитом.

— Дальше что?

— Полную открытость с моей стороны, — продолжает он, и в его голосе слышна решимость. — Финансы — все счета, все доходы, все расходы. Планы — что я собираюсь делать с бизнесом, какие сделки планирую. И... — он запинается опять.

— И?

— И чувства. Всё, что происходит у меня в голове. Даже если это дерьмо, даже если мне стыдно.

Я моргаю, не веря услышанному. Руслан готов делиться чувствами? Мужик, который последние годы отмалчивался, когда я спрашивала, как прошёл день?

— Ты понимаешь, что это значит? — спрашиваю я медленно. — Полная открытость — это когда я спрашиваю тебя о чём-то, а ты не отвечаешь "нормально" или "да всё в порядке".

— Понимаю.

— Это когда ты рассказываешь мне о своих страхах, сомнениях, злости.

— Понимаю.

— Это когда ты не прячешься за планшетом или телефоном, когда я хочу поговорить.

— Понимаю, — он кивает. — И готов на это.

Я отворачиваюсь к окну. За стеклом уже темно, мир засыпает, день заканчивается. А мы тут стоим на пороге... чего? Нового начала? Или очередного разочарования?

— А если всё-таки у тебя не получится? — спрашиваю я, не оборачиваясь. — Если через месяц ты опять замкнёшься в себе?

— Не замкнусь.

— Откуда такая уверенность?

— Потому что теперь я знаю цену. — Его голос звучит хрипло. — Знаю, что потеряю, если не изменюсь.

Я поворачиваюсь к нему. Руслан стоит, опустив плечи, и впервые за долгое время выглядит... уязвимым. Не сильным, не уверенным, а просто человеком, который боится остаться один.

— И сколько времени ты мне даёшь на размышления? — язвлю я. — Пять минут? Час? До конца недели?

— Сколько потребуется, — отвечает он серьёзно. — День, неделю, месяц. Год, если нужно.

— А если я скажу, что мне нужно время, чтобы простить? Много времени?

— Тогда я буду ждать. И доказывать каждый день, что изменился.

— Словами?

— Делами.

Подхожу к нему ближе. Так близко, что вижу каждую морщинку возле глаз, каждую седую ниточку в волосах. Когда он успел постареть? Или это я только сейчас замечаю?

— Руслан, — говорю я тихо, — я устала воевать.

— Я тоже.

— Устала ненавидеть тебя.

— А я устал ненавидеть себя за то, что делаю нам больно.

Протягиваю руку, почти касаюсь его щеки, но в последний момент останавливаюсь. Слишком рано. Слишком много боли между нами, чтобы просто взять и простить.

— Ты готов пойти на любые уступки, — констатирую я.

— Да.

— Даже на те, которые тебе не понравятся?

— Даже на них.

— Даже если я буду долго злиться, долго не доверять, долго проверять каждое твоё слово?

— Даже так.

Я смотрю в его глаза и понимаю — он не врёт. По крайней мере, сейчас, в эту минуту, он абсолютно искренен. Вопрос только в том, хватит ли у него силы воли довести дело до конца.

— А я... — начинаю я и замолкаю. Что я? Готова ли я рискнуть ещё раз? Готова ли поверить, что люди могут меняться?