Измена. Игра в чувства (СИ) - Эдельвейс Анна

Иван вошёл, внимательно окинул меня взглядом, посмотрел на подушку с пледом, молча пошёл в спальню на второй этаж. Я смотрела ему в след, меня подбешивало его напускное спокойствие. Мало того, что он был мятый, встормошенный и вообще где он шатался ночью!

Я некоторое время сидела в раздумьях. Думала, мы начнём выяснять всё прямо тут, с порога, даже заготовила речь, а Василевский прямым ходом поволокся на второй этаж!

Там, через коридор спальня Машки, она спит и вообще, не будешь же орать при ребёнке. Василевский подумал, что обхитрил меня и скандала не будет? Напрасно.

Я помчалась следом. Влетела в спальню, плотно закрыла за собой дверь. Муж не обращал на меня внимания, методично снимал пиджак. Брякнули золотые часы о хрустальную шкатулку, следом полетели запонки. Иван молчал. Стянул брюки, рубашку, боксёрки, носки. Блистал своим голым прекрасным накаченым телом, заставляя меня опустить глаза. Всё молча и спокойно, как будто меня не было в комнате.

— Где ты был! — скандал начинать надо было с чего то. Я уже дышала с просвистом, сдерживая ор, рвавшийся из меня. Иван на меня не реагировал.

— Чем от тебя пахнет? — я повела носом, запах был странный, ни на что не похожий: — Ты пьян, Василевский?

— Я за рулём.

— И что, это тебя должно было остановить? Ты же не остановился вчера, разглядывая прелести любовницы, хотя женат.

Иван не отвечал, вообще не собирался со мной скандалить, но я то собиралась!

Подлетела к нему, не обращая внимания на его раздетую фигуру, примеряясь как вот-вот вцеплюсь ему в физиономию, выпалила в лицо:

— Ты у своей секретутки был? Утешал её? По головке гладил, или по другому месту?

Иван спокойно смотрел на меня сверху своего гренадёрского роста, взял за плечи, отодвинул в сторону. От него пахло моим мужчиной, я бы этот запах тёмной ночью узнала из тысячи, когда то он сводил меня с ума, я чувствовала рядом с ним такую мощь, такое обалденное очарование его силой. Как выяснилось, это чувствовала не я одна.

Дёрнула плечами, стряхнула его руки:

— Не забудь в ванне марганцовкой ополоснуться, мало ли чего ты от неё принёс, от своей акробатки на столе.

Иван знал, как меня выбесить. Поигрывая накаченным телом пошёл в ванную, не закрывая двери встал под душ. Гад, как же он мотал мне душу, знал, что я терпеть не могу шум льющейся воды. Я заводилась всё больше.

Смотрела на него сквозь клубы пара, мягко обволакивающие стеклянные стены душевой кабины и с такой горечью подумала: он сейчас смывает с себя следы той тварюшки, что тёрлась задом о его стол. Меня скрутило ядовитой волной жгучей ревности. Неужели он дарил ей ту ласку, что принадлежала только мне, так же целовал её, задыхался, уткнувшись носом в волосы. Нет, мне такого не пережить. Схватила подушку с дивана, вцепилась в неё зубами, чтоб не завыть в голос. Как же это жестоко, вот так оказаться у разбитого корыта из за одной единственной твари!

Иван вышел из душа, намотав полотенце на бёдра. По коже скатывались капли воды, волосы блестели, он провёл по ним пальцами, привычно зачесав со лба. Поискал глазами сигареты, прошлёпал босыми ногами к террасе.

Красивый, холёный самец с перекатами мышц, с широкой спиной пловца, мощной шеей и гордым профилем. Как же мне хотелось залепить чем то тяжелым в этот самый профиль.

Я набирала обороты, пыталась не орать, чтоб не разбудить дочку:

— Ничего не скажешь, Василевский?

— Я не повторяю одно и то же дважды.

— Ты пришёл пьяный, мятый, под утро. Где ты был, Василевский? У неё?

У меня снова стучало в висках. Из за того, что я не орала, а шипела, боясь разбудить Машу, у меня саднило горло. Муж отыскал свои чёртовы сигареты, закурил. Отвернулся, через плечо бросил мне на отвали:

— Не до тебя сейчас, Элеонора, ты умная женщина. Не ори, просто заткнись.

Я подавилась воздухом. Ничего себе ответ, у меня от злости просто пузырились слюни во рту. Я продолжала орать шёпотом:

— То есть, если я умная, то должна заткнуться? А если воспитанная, то дерьмо, что ты принёс в нашу жизнь, должна есть ножом и вилкой? Спасибо, я вчера отхлебала полной ложкой!

Иван подошёл ко мне, я невольно отступила. Стоит тут голый с намотанным полотенцем — мокрый, злой и смотрит пронзительно, прямо в душу. Проговорил мне в самые губы:

— Прекрати свой спектакль. Мне сейчас не до тебя.

— Я на развод подам, Василевский. И уйду от тебя.

— Куда?

— К тётке. К маминой сестре.

— Не делай этого, Элеонора. Для твоей истерики нет причин. Сказал же, это не то, что ты подумала.

Он стоял слишком близко и был, зараза, спокоен. Мои слова отлетали от него как горох от стенки. Впрочем, тем Василевский и славился. Спокойный, упёртый и напористый как танк. Только меня этим не проймёшь:

— Сколько можно слышать одну и ту же избитую фразу: “ это не то, что ты подумала”. Иван, это то, что я увидела! Понимаешь, нет?! Увидела собственными глазами.

— Успокойся, — муж отступил от меня, отвернулся, всем видом показывая, что потерял ко мне интерес, проговорил, доставая следующую сигарету: — Иди, прошвырнись по магазинам, остынь. Накупи всякой дряни. Машку в зоопарк своди. И не мотай мне нервы.

.

— Нам с дочкой не нужны твои деньги. Плевать мы хотели на твои подачки, особенно я, особенно, когда ты мне в душу плюнул!

— Хватит! — Иван, наконец, ожил, разозлился: — Ещё и дочкой решила меня шантажировать?! Не хочешь в зоопарк, значит разбуди ребёнка, отвези в сад и займись чем то полезным. Своими, бабьими делами, а в мои нос не суй!

Он отправился на террасу, широко раскинул руки, опёрся обеими руками в дверной косяк. С него сползло полотенце, оголив красивый, крепкий, как орех мужской зад. Выходит, мне муж показал задницу. Во всех смыслах.

Мои дорогие читатели, жду вашихкомментариев.

Отвечу на каждый!

Если вам нравится роман, прошу поддержатьзвёздочкой!

Ваша Анна.

Глава 7

Ах, так! У меня пульс колотился где то в горле. Мой милый решил, что я просто истеричка и вообще не воспринимал меня всерьёз.

Я бешенной рысью металась по комнате, не зная за что хвататься. Ощущение нереальности, задетой гордости зашкаливало. Одно то, что вон тот голозадый мужчина, который всего сутки назад был единственным в моём мире вдруг стал общественным достоянием — прострелило навылет. Он же мой. Мой! Был…

Подтянула пуфик из-под трюмо, полезла на верхние антресоли в гардеробной, стянула здоровенный чемодан. Потом ещё один. Для себя и для Маши. Само собой, следом на меня свалилась дорожная сумка.

Иван обернулся на грохот, не стесняясь своей наготы (впрочем, он никогда её не стеснялся,) надел штаны, вышел на террасу. Опёрся бёдрами на перила, закурил, равнодушно наблюдая за моими скачками.

Я торопилась. До того, как проснётся Маша надо собрать вещи, потом будет не до того. Стягивала одежду с вешалок, пихала как придётся в чемодан. Коробки с дорогущим бельём надо бы наверное, располовинить, они занимали столько места картонной упаковкой. Бельё покупал мне Иван. Драгоценное кружево стоило кучу денег, все комплекты хранились в дорогих коробках.

Мой Иван мужчина щедрый на романтику и на чувственность. Получается, уйду я, придёт в мой дом другая и мой Ваня будет дарить другой бабе точно такое же кружево и она в свете камина будет дефилировать перед ним? От ревности меня трясло. Хотелось топтать ногами эти шмотки, коробки.

Как эти гады растоптали мою веру в своё счастье!

Почему у меня в голове крутились коробки вместо умных мыслей “как придушить мужа”, не знала. Мало того, Иван, как будто, потешался надо мной. Прям с ехидцей не отрывал от меня взгляда, я кожей чувствовала, как Иван наблюдает за мной. Краем глаза посмотрела на его наглую морду — вообще не понять, что у него в голове. Его как будто совершенно не трогало то, что произошло. Ёлки, что делать.

В комнату потянуло сигаретным дымом, я обернулась, встретилась с пронзительным взглядом мужа. Он красиво держал сигарету, сложив мощные, перевитые венами руки на волосатой груди, щурился.