Любовь моя, Анайя - Миллер Ксандер

Старик довольно хорошо изучил Зо, чтобы понимать, что дальнейшие споры бесполезны. Поставив костыль под углом в качестве упора, он наклонился, подал руку Зо и поднял парня с лужайки одним плавным движением, точно на шкиве.

Зо на мгновение замер. Затем перед его глазами все поплыло и стало опрокидываться. Озьяс позади него встрепенулся и помог удержаться на ногах.

— Не глупи, Зо. Самое время использовать вместо этого, — старик ткнул молодому человеку в грудь, — вот это, — Он дотронулся до головы Зо.

Зо не мог сказать, который сейчас час или даже к какой стороне света он обращен. На небе ни луны, ни звезд — никакого признака, по которому можно определить время или местоположение.

— Где улица Оноре? — спросил он. — Она провела меня через ворота Оноре.

Заработал генератор, и двор осветили окна разрушенных палат. Больница была эвакуирована, пациенты лежали в траве вперемешку с погибшими такой длинной вереницей, что Зо не видел ее конца. Они были повсюду: среди цветов, поддеревьями, на крыльце, в дверных проемах.

— Это фармацевтическое и ортопедическое отделения, — произнес молодой человек минуту спустя. — Там, — он показал пальцем. — В момбиновой роще. Школа медсестер там.

Озьяс повернул голову в указанном направлении и вскрикнул. Он воткнул костыль в траву и замолчал. Там, где на юге должны были выситься незыблемые черные горы, над горизонтом висела лишь пелена дыма, а под ней виднелись неровные очертания школы медсестер. Классы врезались в административные помещения, крыша покосилась.

— Ты не сможешь туда войти, — проговорил Озьяс. — Подожди, отдохни. По крайней мере, до утра. При свете дня все будет выглядеть иначе, и тогда мы сможем приступить к делу. Как разумные люди.

Зо вытащил из нагрудного кармана комбинезона расписание Анайи, хотя в этом не было нужды. Он так часто сверялся с ним в тот день, что мог по памяти перечислить все ее занятия. По вторникам и четвергам с шестнадцати до восемнадцати тридцати — курс Какетт. Зо помнил даже наименование факультатива: «Женское здоровье. 0743. Углубленный курс акушерства».

— Это не план, — добавил Озьяс. — Это объявление о похоронах. Посмотри на здание, Зо. Посмотри!

Они отступили назад и, стоя рука об руку, стали вглядываться в разрушенную школу медсестер. Здание было трехэтажное, в виде буквы L. Длинное крыло, где располагались классы, вклинилось в короткое, с административными помещениями. Задняя часть постройки задралась, словно хвост разбившегося самолета, а передняя въехала под углом в управленческий корпус.

— Как ты собираешься попасть внутрь? — спросил Озьяс. — Дверей нет, а от твоей лопаты толку как от зубочистки.

Голова у Зо кружилась, в глазах было темно, но им руководил прежний внутренний зов, не нуждавшийся в логическом подкреплении. Все устремления его суровой жизни свелись к одному-единственному желанию: найти Анайю и вызволить ее из руин.

После землетрясения в столице стихийно организовались зути — рабочие бригады, ставившие себе задачу откопать как можно больше выживших. Одни охотились за богатством, другими двигало милосердие — в основном это зависело от совестливости бригадира. Зо выбрал команду из Дельма под началом бородатого рабочего по имени Дельбарт.

— Родился и вырос в Потопренсе, — сообщил о себе Дельбарт, когда Зо подошел к нему. — Между 62-й и 32-й Дельма. «Падающий человек».

— Родился у моря, рос в горах, — от переутомления голос у Зо стал скрипучим и сиплым.

— Originel Ayisyen [118], — заметил второй рабочий.

— Это Брино, — представил его Дельбарт. — Родился в Доминикане, вырос на петушиных боях.

Дельбарт и Брино были дорожными рабочими муниципалитета Дельма и выглядели как профессионалы. Дельбарт щеголял в горняцкой каске с фонариком; фонарик был выключен, но бригадир продемонстрировал Зо, что он работает. Брино был без рубашки, в одном лишь оранжевом светоотражающем жилете и с двумя перекрещенными на груди поясами для инструментов, похожими на патронташи мексиканского революционера.

У них имелся целый арсенал, которого хватило бы для сооружения висячего моста. Мачете, тесаки и ножовки с частыми зубьями для резки стали. Кувалда размером со средневековую палицу и ручная дрель без ручки. На рабочей тележке за спиной у Брино лежала гора витого стального троса, лебедка и даже стопка оранжевых дорожных конусов. Вдобавок ко всему прочему на правое плечо Дельбарт вскинул бензиновый отбойный молоток — настоящее сокровище, судя по виду, много чего повидавшее на своем веку.

— Эта штука работает? — поинтересовался Зо.

Дельбарт положил руку на отбойный молоток и легонько похлопал по нему, словно артиллерист по стволу орудия, готового к заряжанию.

— Рвется в бой, — и он поднял вверх большой палец.

— Сколько стоит час проката?

— Им пользуюсь только я.

— Так сколько?

Дельбарт задумался.

— Пятьдесят, — сказал он, — за полчаса.

— Гурдов?

— Я бизнесмен, а не французский благотворительный фонд, — Дельбарт помусолил пальцами воображаемую пачку денег. — Меня интересуют доллары.

Зо вспомнил про деньги, взятые из дома днем, и проверил нагрудный карман комбинезона. Они всё еще лежали там. Он показал Дельбарту стодолларовую купюру — свои сбережения за всю жизнь, но не отдал ее.

— На чем он работает?

— На моторном масле с бензином.

— У тебя есть?

Брино поднял алюминиевую банку из их запасов и взболтал содержимое, чтобы доказать, что топливо имеется.

Удовлетворенный Зо вручил Дельбарту сто долларов.

— Для чего тебе отбойный молоток? — спросил дорожник.

— Мне нужно, чтобы ты пустил меня в школу медсестер.

— Чтобы я пустил тебя? — Дельбарт наклонился к Зо и пристально вгляделся в него. — Нет. Забери это, — он вернул стодолларовую купюру. — Смотри, это здание. Вот железобетонные плиты и стальная арматура, которая принимает на себя вертикальную нагрузку, — рабочий поставил ладони стоймя. — Но при боковом смещении грунта, — он стал наклонять ладони вправо и влево, иллюстрируя сдвиг, — верхняя часть здания долго не продержится. Поверь мне на слово. Я провозился в таких весь день. Это уже не школа, а карточный домик. Сильный порыв ветра, — Дельбарт сложил губы трубочкой и подул, — и все это безобразие рухнет. Подземные толчки продолжаются до сих пор. Нет, мы не пускаем туда людей. Мы их вытаскиваем.

В горле у Зо пересохло, в голове стучало. Он спросил, который час, и Дельбарт посмотрел на светящийся циферблат своих наручных часов.

— Четыре утра.

Зо сунул руку в нагрудный карман комбинезона и достал вторую стодолларовую купюру, которую Озьяс подарил ему в день свадьбы.

— Кто у тебя там? Ты что, смерти своей хочешь? — спросил Дельбарт. — Там prezidan [119]? Соединенных Штатов?

— Моя жена, — ответил Зо.

Дельбарт взял обе бумажки и сложил пополам.

— Надеюсь, она из тех женщин, которые ценят идиотов, — сказал он. И отправился вперед, чтобы предварительно осмотреть поврежденное здание, пока Брино собирал инструмент в тачку. Потом Брино и Зо вместе прошли через городок. Рентгенология уже не подлежала восстановлению: передняя стена лежала в саду, МРТ- и КТ-аппараты выбросило из окон на улицу. Ортопедическое, педиатрическое отделения, глазная клиника — в фундаментах всех этих зданий имелись огромные трещины. Мужчины приблизились к школе медсестер и увидели, что Дельбарт беседует со студенткой второго курса, которая согласилась оказать помощь в спасении.

— Все занятия Какетт проходили вон там, — девушка указала на заднюю часть здания, — в родовспомогательном флигеле «Фатима», где хранится акушерское оборудование.

Как и во многих других безбалочных панельных постройках на острове, в школе медсестер не было внутренних коридоров. В классы можно было попасть из внешних галерей, окружавших здание по периметру на каждом этаже. Помещения третьего этажа находились в сорока футах от земли, но теперь Брино, который был всего шести футов ростом, мог дотянуться до галереи третьего этажа кончиками пальцев.