Ангелочек для бывшего мужа (СИ) - Леманн Анна

Я уже устала с ним ссориться на эту тему. А он мне твердит, что все его внуки так выросли и правнучка вырастет. С детства будет сладкое любить. Ангелина пустышку теперь без меда берет через раз.

Но я не злюсь. Смирилась в какой-то степени.

Ферма, животные и свои урожаи радуют каждый день. Даже Пашу приучила к тому, чтобы не в магазин чуть что ехать, а на огород выйти и сорвать необходимое. Приучился. Каждое утро теперь мне делает фруктовый салат, а себе овощную тарелку.

Муж рядом. Любит и балует, как только может.

Работает правда Паша сейчас очень много. По утрам и поздним вечером лишь видимся. Но, как он говорит, это лишь поначалу так много времени работа у него отнимает. Он пока еще не привык к местному колориту, плюс ферма только начала расширяться. Нужно много внимания всему этому. Но каждое воскресенье он проводит со мной и Ангелиной, независимо от накопившихся дел.

— Надюш, я на три дня всего, — напоминает муж, глядя на свой чемодан и его содержимое. — Ты вещей мне на месяц собрала. Если не больше.

Это первая командировка Паши в Россию. Он едет без нас. Всего на три дня, а мне и на это время сложно его отпускать. И Ангелина вчера словно чувствовала. С рук папы не слезала. Только у него не плакала.

— А вдруг дождь? — восклицаю я. — Непогода будет или… Промокнешь, заболеешь.

— Или метель и вьюга в начале осени. Конечно. А потом шторм и цунами, — тянет он, закатив глаза. — Надь, я свой основной гардероб из Москвы не вывозил. Напоминаю, у меня есть вещи на любой случай в московской квартире. Мне не нужно столько вещей. Я вчера сказал, что мне документы нужно собрать и все.

А я как ответственная жена вызвалась собирать ему чемодан. Хотела позаботиться. Но, кажется, переусердствовала в своей заботе.

— Нет времени перебирать, — восклицаю, взглянув на часы. — Твой самолет через шесть часов, Паша. А тебе ещё до аэропорта добраться надо. Так что скажи мне спасибо, бери чемодан и езжай уже. У меня и так слезы на глаза наворачиваются.

— Да, ты права, — кивает он. — Поеду.

— Буду скучать, — тянусь к нему и обнимаю.

Я правда буду скучать. И все еще переживаю каждый раз, когда он уезжает, пусть даже и просто в соседнюю деревню, чтобы набрать людей на ферму и укомплектовать штат рабочих.

Сабуровы придумали ездить по соседним городам, описывать работу, проводить демонстрацию и официально всех трудоустраивать. До этого мы просто платили работникам за день без оформления.Но для крупного бизнеса это уже недопустимо.

И каждый раз, когда он уезжает, я боюсь, что он не вернется. Что случится что-то… что-то, что вновь разлучит нас на год или два. Или… или навсегда.

Но свои страхи я не показываю. Понимаю, что это просто травма. Такая же как царапина на коже, какую можно получить даже дома. Нужно время, чтобы рана затянулась. Нужно бороться со страхами. Не бояться того, что вновь поцарапаешь.

И я работаю. Правда медленно очень. И все же… я горжусь собой и тем, что отпускаю Пашу и не плачу. При нем не плачу.

— Все будет хорошо, — шепчет мне Паша на ухо на прощание. — Я всегда на связи.

— Хорошо, — киваю и отпускаю его.

Провожаю взглядом, решив не выходить из дома, чтобы он не увидел моих слез.

И как я без него эти три дня проведу? Как-то даже одиноко в доме будет одной. Может, к дедушке напроситься на эти дни? Нашу комнату никто еще не занял. Да и безопаснее под присмотром.

Одно хорошо — Ангелина со мной. С ней в игре время быстрее проходит.

Набираю дедушку и описываю ему ситуацию. Что остаюсь одна, и мне одиноко. Дедушка без лишних слов сам предлагает к нему на эти дни переехать. Обещает даже послать ко мне кого-то, чтобы помог с необходимыми вещами и их переносом к нему.

Ближе к вечеру выхожу с дочерью на вечернюю прогулку перед сном. Паша приучил ее к этому. Да и дочь устает на этой прогулке так, что ночью спит лучше. А спящий ребенок — радость для невыспавшейся мамы.

Для закрепления результата даже включила дочери записанную на диктофон Пашей сказку, которую он рассказывает Ангелине во время прогулки.

Внимание привлекает перелезающий через забор Маши мужчина. Цепенею от мысли, что это вор или, не дай бог, какой-то преступник. Фантазия развивается настолько, что я уже представляю, как подругу связали и затащили в подвал. Она кричит, молит о помощи, но помощи нет.

Но почти сразу расслабляюсь, узнав в воришке Ефима.

— Эй, ты что делаешь? — окликаю его. — Калитка не знаешь где?

— Я? — Ефим явно не ожидал, что его поймают. Подходит ко мне напряженный. Воровато оглядывается по сторонам и руки прячет в карманы. Скрыть что-то пытается. — Я у Маши был. Там… Там это… люстру им вешал. Упала.

Глотаю улыбку.

Люстр у Маши нет. Точечные светильники стоят. Мы с ней в прошлом году вместе выбирали. И расположение высчитывали.

— Смотри, чтобы потом люстрята не появились, — не удерживаюсь от колкости. И одновременно со словами вылезает улыбка. — Хотя, может, и лучше, если появятся. Будем с Машей вместе гулять с вашими люстрятами.

— Надя, не выдумывай! — рычит он на меня недовольно. — Мы просто… Забудь! Ничего не было!

— Ты, главное, не забывай, — прошу его с ухмылкой. — Маше ты нравишься, Ефим. Не будь из той категории парней, которые помотали, да бросили. Не заслуживает она такого отношения к себе. Разве ты так не думаешь?

Я точно превращаюсь в Алису Олеговну. Начинаю любовь вокруг себя строить! А может все женщины такие, когда любят и любимы? Хотят, чтобы все вокруг них были счастливы и в отношениях.

— Я не такой! — важно бросает. — Я так не поступлю.

— Тогда в следующий раз через калитку выходи, — советую ему.

— Ага, конечно! — фыркает он на меня. — Чтобы потом пулю из соли в одно место получить от ее отца? Перелезать через забор тоже полезно. Спорт! А Машке спортивные мужчины нравятся. Так что два в одном!

— Погуляешь с нами? — предлагаю ему. — Расскажешь нам, что у вас с Машкой и как до тебя дошло, что вы идеальная пара.

— Да, погуляю, — отвечает он. — Но в душу мне не лезь! Сам разберусь. Захочешь разговоров — к Машке иди. Я языком трепаться на эти темы не люблю. Я что тебе, баба? Сплетница?

— Ладно-ладно! — сдаюсь.

Потом Машку пытать буду.

Павел

Всего сутки провел вне дома, а уже понимаю, что хочу обратно. К любимой жене, к самой прекрасной дочери и на ферму.

Сейчас, как никто другой, понимаю Надю и ее желание остаться в той стране. Москва и правда слишком суетная и громкая. А там, в нашем домике, у нас свой собственный мир. Где спокойствие, любовь, тепло и бесконечный смех нашей дочери.

Плач тоже бывает, но почему-то он стирается в памяти, а вот смех в голове всегда. Ласкает слух и словно успокаивает.

И весь этот рай даже несмотря на то, что я постоянно в работе. Там мне словно хватает времени жить. Жить для себя, для дочери, для жены. Мы можем устроить пикник, можем позвать гостей, просто прогуляться.

И Надя всегда улыбается. Счастливая. Радостная. Веселая.

Мама была чертовски права. Если счастлива моя жена, то счастлив и я.

Но чертов благотворительный проект с Дорофеевым. Из-за него еще не единожды придется оставлять моих девочек одних.

В следующий раз обязательно возьму Надюшу и Ангелину с собой. Пусть Надя хоть ворчит, хоть кряхтит. Я спать без нее и дочери не могу. Пробуждаюсь от каждого шума, думая, что это дочь плачет и я ей нужен. Не могу заснуть, потому что не слышу дыхания Надюши и кряхтения малышки.

— Паша, — окликает меня Морозов шепотом. — Может, после всего этого поедем к моему приятелю на дачу? — предлагает он, явно, как и я, не особо уделяя внимание отчетам работников, которые весь последний месяц занимались нашим благотворительным проектом.

— Я женат, — указываю ему на кольцо. — Так что без меня. Я серьезный человек, — шутливо поправляю галстук. — Мне теперь не до веселья.

— Ты со мной или с моим другом изменять жене собрался? — беззвучно хохоча, уточняет Глеб. — Мы чисто мужской компанией. Там полумальчишник будет. Через неделю женится друг, а через месяц у него сын родится. Будем отмечать оба события. Рождение заранее. Я в командировку в Штаты поеду на две недели через месяц, — пожимает он плечами. — А на даче ничего кроме кия для бильярда не будет.