Клубничка для босса (СИ) - Верон Ника

Замер в ожидании. К какому выпаду готовиться, представления не имел. Непредсказуемость Ягодкиной, действительно, в напряжении держала. Скучно с ней в браке, точно не будет , — отметил про себя.

— А, я подумать могу? — прозвучал осторожно встречный вопрос, вызвавший, совершенно неожиданно для Алинки, улыбку молодого человека.

— Думай. С кольцом и рядом со мной, — кивнул Вениамин, крепко прижимая Алинку к себе. — Думай, хорошая моя. Под моим присмотром.

Принято решение. Окончательное. Никакой Толик и иже с ним так называемые кавалеры не получат эту ягодку. Милую, очаровательную, добрую, где-то наивную. Впервые в жизни желание появилось не только взять, использовать, выгоду получить, но и, в первую очередь, защитить, помочь. Лучик в его жизнь заглянул год назад и, как показало время, остался на всегда…

Глава 29

Счастливое утро

Проснулась Алинка от аромата пионов, наполнившего комнату. Огромные, распустившиеся бутоны на высоких стеблях красовались в напольной вазе в лучах утреннего солнца. Кто и, главное, когда успел доставить цветы? Вряд ли бабушка. Получалось… Егорский? Был в её комнате? Пока спала?

Не слышала? Вот это, крепким оказался сон. Впрочем, учитывая, что дома появилась с рассветом… И, самое интересное, не спалось. И не хотелось. Настроение… Не припоминала такого подъема. Петь хотелось. Летать. Были бы крылья.

Выглянув в окно, знакомые голоса услышав, улыбнулась. Артем приехал. Не ждала. Занят в последнее время был. Над какой-то новой то ли схемой, то ли платой работали. Даже к своим не ездил, не то, что сюда. Сейчас — с Егорским разговаривал у которого тоже, похоже, бессонница.

Руками себя за плечики обхватив, зажмурившись, улыбнулась счастливо. Воспоминания об объятиях и поцелуях Вениамина в лёгкое смущение вогнали. Не так минувшей ночью целовал и обнимал, как до сих пор. Страсти больше. Нежности и внимания — одновременно. Желание пробуждалось, о котором только в книжках до сих пор читала о красивой любви.

Головой тряхнув, в реальность возвращаясь, в сарафанчик «нырнув», перед зеркалом задержалась. Спешно волосы в хвост собрала. По лестнице вниз буквально слетела. Настроение…

Да, давно такого настроения не было. С того момента, наверно, как на работу в «Колибри» пришла, впервые увидев Егорского. Кто бы сказал тогда, что год всего пройдёт, как…

— Ты, что, как ошалелая? — встретила ее беззлобным ворчанием, бабушка. — Гонится, что ли, кто?

— Совсем нет, — заглядывая в духовку, обронила Алинка. — Пионы не наши. Артем привез?

Глупый вопрос. Но, так хотелось узнать, как цветы попали в комнату. Спросить у бабушки напрямую, смелости не хватило. Да и не представляла, по крайней мере, пока, как поинтересоваться у той, заглядывал ли в комнату её внучки, молодой человек. С трудом улыбку на собственные мысли, сдержала.

— Артем твой скорее штуковину какую новомодную привезет, чем цветы, — проворчала Тамара Ильинична, заканчивая заниматься зажаркой. — Веня принес. Утром рано притащил вместе с вазой, мы с дедом только поднялись.

— Красивые, — констатировала Алинка очевидное, между делом заглядывая в холодильник.

Торт, над которым вчера трудилась, красовался на верхней полке. Вот сегодня его точно съедят.

— Не сомневался, что понравятся, — обронила баба Тома, заканчивая в какой-то из своих кулинарных шедевров, зажарку делать. — Сказал, новость для нас есть, — продолжала, не оборачиваясь от плиты. — Может, сразу скажешь, готовиться нам с дедом, к чему?

— Не знаю, — выдала неожиданно, бабушку в недоумение приводя. — Вениамин мне предложение сделал, — продолжала тихо, обнимая Тамару Ильиничну. — Я такая счастливая, ба. Стану Егорской. Кстати, — спохватилась вдруг, отступая от бабушки. — А почему он Егорский, когда родители Таловы? Он же родной?

Задумалась баба Тома. С одной стороны, вроде, и ни к чему внучке подробности чужой семейной жизни знать. С другой… Кто ж точно-то знает, как правильно поступить?

— Роднее не бывает, — подтвердила Тамара Ильинична, ненадолго задумываясь. — Ему двенадцать было, когда отец загулял. Из семьи ушел. Маша очень переживала, чуть не до нервного истощения себя довела. А потом… — выдержав паузу, тяжело вздохнула. Не считала, что нужно внучке всю ту историю знать, но и с характером девчонки знакома отлично. Не сомневалась, начнет же до истины докапываться. — Паспорт получать, а он на отрез отказался фамилию отца брать. И вообще, очень натянутыми долгое время отношения были. Не понял он мать, когда вернувшегося к родным берегам мужа и приняла, и простила. Дома бывать почти перестал. Вот, вроде, только налаживаться стало общение.

— Я бы не простила, — тихо проговорила Алинка, размышляя над услышанным.

— А я ему голову отвинчу, если только нечто подобное выкинуть попробует, — заверил появившийся на пороге кухни Артем.

Секунда и Алинка с радостным возгласом: «Тёма!» «повисла» у брата на шее. Как когда-то давно, в детстве. Всегда шумно приветствовала его. Ничего не менялось. Особенно, если долго не виделись.

— Вот, ошалелая, — поворчала баба Тома, возвращаясь к своей плите, на которой начала «похлопывать» крышка одной из кастрюль.

— Ровно пять минут назад меня пригрозили линчевать, — заговорил, входящий следом за Хабовым, Егорский. — Если только обидеть тебя рискну, — добавил, не сдерживая добродушной усмешки.

Отступив от брата, замерла, прикусив смешно губу. Рано утром расставались. До самого дома проводил. Чтобы в дом вошла, проследил. К окну в комнате подошла. Обязательно. Прямо каждый шаг отслеживал. Что сейчас… В присутствии Хабова и бабушки? Кстати, что-то деда не видно…

— А ты, рискнешь? — осторожно вопрос задала и снова получила в ответ усмешку, прежде, чем заговорил.

— Не раньше, чем ты мне мозг вынесешь до потери пульса, — руку протянув, к себе привлек, на глазах у бабушки и брата обняв.

Затихла. Не ждала, что вот так, сразу, покажет свое отношение к ней. Как-то… Не обсудили ничего. А обсуждают? Так, как там бабушка всегда говорит, взрослеть пора? Кажется, да, пора бы. Уже. Двадцать три, двадцать четвертый уверенно шел. А серьезности — ноль. Или, наоборот, слишком серьезная, вот и даёт периодически себе, то есть, своей энергии, выход?..

— А я медленно выносить буду, — пообещала Алинка, потянув Егорского за собой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

На друге лишь на мгновение взгляд задержав, не раздумывая следом отправился.

Знал, что Хабов зубами заскрипит сейчас. Ведь только говорили. Уверял, что платонически всё до сих пор. А, собственно, и не врал. Что на Ягодкину вдруг нашло, понять не мог. Пока у калитки расставались несколько часов назад, все переживала, как бы бабушка не заметила. Позволил себе чуть больше привычного. Для нее. Для себя…

В комнату затащив, к груди прижалась, как только дверь закрылась следом. Что происходило с девчонкой, понять не мог.

— Алин, — попытку сделал в глаза ей заглянуть. — Что случилось? — ничего не понимая, заставил всё же на него посмотреть. — Черт, — не сдержавшись, тихо выругался, заметив в её красивых глазках слезинки. — Обидел чем?

Вроде вел себя более, чем сдержанно. Даже пока гуляли по деревне. И когда целовал-обнимал. Особенно — обнимал. Под жестким контролем себя держал, как на экзамене каком. И сейчас оказался в растерянности.

— Я не думала, что… — заговорила тихо, от взгляда его спрятаться не пытаясь, что уже радовало. — Однажды это случится. Ты рядом будешь. И Тёма. И бабушка с дедом. Я всегда одна. С тех пор, как… — губу до боли закусив, к полке, что у окна, отошла, смолкнув.

Что там было? Фотография. Судя по всему, её родителей. Что сказать ему сейчас таким образом попыталась? Понял. Или, вернее сказать, надеялся, что понял. Действительно, девчонка в душе, хоть и давно за двадцать перешагнула.

— Алин, — за плечики обняв, к себе привлек, успокаивающе губами касаясь виска. — Мы с тобой будем жить долго и счастливо. Я тебе обещаю, — и не сомневался, так оно и будет. Не сможет, не хочет, как отец, от берега к берегу, как та шлюпка, болтаться. — Поверь, не пришел бы сегодня, в данный момент, если бы сомневался в собственном решении. Вчера, когда узнал, что ты со своим Толиком…