Муза (ЛП) - Старлинг Айла

Он запомнил. Мало того, он слушал их достаточно, чтобы знать мою любимую песню наизусть. Откуда взялся этот мужчина? Я была незнакомкой, с которой он, вероятно, думал, что больше никогда не встретится, но он пошел на все, чтобы послушать группу, о которой я ему рассказала. Он запомнил.

Я могу влюбиться в него, я принимаю эту правду в этот момент. Так легко, так глубоко. Он украдет мое сердце.

***

Автокинотеатр старый, но очаровательный. Он идеален, дает нам уединение. Три экрана обрамляют большую парковку, а небольшая лавка с закусками, освещенная неоновыми розовыми и голубыми огнями, завершает картину. Заезжая на парковку, он покупает билеты у входа. Мы опаздываем, уже прошло двадцать минут после начала, но никому из нас нет дела до этого.

Я здесь ради него.

Он позволяет мне выбрать фильм. Я выбираю ужасы, наш общий любимый жанр. Он паркуется и просит меня подождать, быстро убегая. Возвращается всего через несколько минут с полными руками, заваленными снеками.

Я поднимаю бровь, увидев такое количество сладостей, но он только пожимает плечами.

— Я не знал, что тебе нравится, поэтому купил по одному из всего, что было.

Я смеюсь, рыщу в куче на его коленях и останавливаюсь на коробке Sour Patch Kids.

— Отличный выбор, — говорит он. — Они и мне нравятся.

— Можем поделиться, — предлагаю я, снимая пластиковую упаковку и пытаясь ее открыть.

И она действительно... открывается. Но разрывается. И маленькие конфетки всех цветов радуги разлетаются во все стороны. Сахар сыпется на нас, как дождь.

Мы оба хохочем, у меня слезятся глаза. Мне нужна минутка, чтобы отдышаться.

— Прости, — говорю я, все еще хихикая.

Но он качает головой, в его глазах тепло.

— Все в порядке, нарушительница. Ничего, все исправит поход в автомойку.

Затем он наклоняется, медленно и обдуманно. Его губы касаются кожи чуть ниже моей челюсти.

— Ммм, — он мурлычет. Затем его язык медленно лижет мою шею. — У тебя был сахар, вот здесь.

Я покрываюсь мурашками, гусиная кожа появляется на руках и шее. Я дрожу под его прикосновениями.

Он отстраняется, как ни в чем не бывало, ухмыляясь, когда садится на свое место. Он такой дразнилка.

— Намного лучше.

Фильм начинается, но я ловлю себя на том, что смотрю больше на него, чем на экран. Он вздрагивает от одного из пугающих моментов и изо всех сил пытается это скрыть, но я не могу удержаться от того, чтобы подразнить его. Его действительно легко застать врасплох. Это очаровательно.

Я так рада, что здесь, с ним. В этом идеальном, украденном моменте. Когда фильм подходит к концу и начинаются титры, я задерживаю дыхание, ожидая, что он скажет слова, которые я надеюсь услышать. Что он пригласит меня к себе. Я не готова к тому, чтобы этот вечер закончился.

Глава 25

Тео

Я обдумываю свой следующий шаг, и ответ уже тяжелым грузом лежит на груди. Я знаю, чего действительно хочу, но также знаю, что должен сделать. Проводить ее до машины, пожелать спокойной ночи и закончить все здесь, пока все не набрало оборотов слишком быстро. Пока мы не пересекли еще одну черту, которую нельзя пересекать.

Я не уверен, что мы оба готовы к этому.

Но хочу провести с ней больше времени. Пары часов в автокинотеатре недостаточно. Я чувствую, что она тоже ждет. Чтобы я предложил что-то или закончил наш вечер здесь. Она позволяет мне взять на себя инициативу. Позволяет мне принимать плохие решения.

— Хочешь пойти ко мне домой? Могу приготовить ужин, я неплохо готовлю. Я не настаиваю.

Мой голос звучит увереннее, чем я себя чувствую. Обычно я не против быть тем, кто принимает решения. Но у меня все еще есть раны. Те, которые Эвелин нанесла моему сердцу. Никто их не видит, никто не должен их видеть. Я мужчина. Я должен быть сильным, выносливым. Но, черт возьми, она меня сильно ранила...

Такие шрамы заживают и исчезают не сразу.

Но улыбка на ее лице говорит мне о том, что я сделал правильный выбор.

— Конечно. К тому же ты не перестаешь меня удивлять. Красивый и еще умеешь готовить? Женишься на мне?

Ну, я точно не против этой идеи. Может быть, когда-нибудь. Она чертовски потрясающая. И я был бы счастлив, черт, я был бы польщен, провести остаток своей жизни с такой девушкой, как она.

Я пристегиваю ремень безопасности, убеждаюсь, что она сделала то же самое, и направляюсь домой. Меня пронизывает предвкушение, как электричество. Всю дорогу я нервничаю, у меня скручивает живот. Мне хочется вернуться к ее машине и закончить этот вечер, пока он не зашел слишком далеко.

Но если честно, та грань, которую я продолжаю делать вид, что мы не пересекли? Она уже далеко позади нас. Нет такой реальности, в которой наши отношения могли бы выйти на свет, и я не был бы преследуем в суде общественного мнения.

И они были бы правы.

Я отказываюсь от всего, во что когда-то верил. Жестоко подавляю свои моральные и этические убеждения. Каждая граница, которую я для себя установил, с каждой минутой становится все более размытой. И я позволяю этому происходить.

Потому что это она. Она того стоит. Стоит каждого риска, каждого последствия. Я готов сжечь весь свой мир дотла, только чтобы увидеть ее улыбку.

Когда мы подъезжаем к дому, я заезжаю в гараж. Обычно я паркуюсь на подъездной дорожке, но сегодня вечером требуется осторожность. Гараж так завален коробками и всяким хламом, что места почти нет, но я все равно втискиваю туда машину.

— Что ты хочешь на ужин? — спрашиваю я, стараясь не потеряться в ее красоте. В том, как она на меня смотрит.

— А что у тебя есть? А вообще... удиви меня.

— Есть что-то, что ты не ешь?

— Нет, — она улыбается.

Я веду ее в дом, и мой пес почти взрывается от возбуждения, как только видит меня.

— Привет, Винни! — я чешу его за ушами. Он уделяет мне внимания примерно три секунды, прежде чем его умные глаза падают на Софи.

Теперь он весь ее. Он подскакивает к ней, тыкает носом между ее ног, и я стону.

— Прекрати!

Она только смеется, наклоняясь, чтобы погладить его по животу.

— Ничего страшного. Он такой милый!

Он ложится на спину, все четыре лапы торчат прямо в воздухе. Он такой предатель. Я знаю, что он уже влюбился в нее. Я понимаю тебя, дружок. Правда.

Я оставляю их в гостиной и иду на кухню. Я умираю с голоду, и уверен, что она тоже. Я достаю стейки из холодильника и ставлю воду для картофельного пюре. Приготовление еды всегда было для меня своего рода терапией. Я уверенно двигаюсь по кухне, не задумываясь. Я в своей стихии.

Софи в конце концов заходит на кухню и садится на барный стул, чтобы наблюдать за моей готовкой. Я чувствую ее взгляд на себе, он обжигает мою кожу изнутри. Мне это нравится. Быть здесь, с ней. Это так легко и естественно. Как будто мы делали это миллион раз.

Но волнение и нервозность в животе напоминают мне о том, что все это для меня в новинку.

— Мне нравится твой дом, — говорит она. — Он прекрасен.

— О, спасибо. Это был дом моих родителей. Я вырос здесь.

Был, это слово тяжело висит в воздухе между нами, и я знаю, что она его уловила.

— Они переехали?

Ее голос мягкий, любопытный. Невинность в ее голосе почти уничтожает меня. В ее возрасте я тоже не был разбит грузом потерь. Может быть, поэтому она спрашивает так, не делая поспешных выводов. Мир еще не сломал ее полностью. Пока. Я рад.

— Нет. Они умерли. Не так давно, — я делаю паузу. — Это одна из причин, по которой я вернулся. Это и... Мне просто нужно было уехать из города.

— О, Тео, — ее голос сожалеющий, а глаза нежные, когда она смотрит на меня. — Мне так жаль.

— Спасибо, — говорю я, прежде чем сменить тему на что-то более легкое. Я киваю в сторону своего Bluetooth-динамика. — Поставишь что-нибудь хорошее?