Разрушу твою семью (СИ) - Бонд Юлия

– Так что там с жизнью твоей, а, Тонь? – продолжил Вадик, устав ожидать от меня ответа.

– С моей жизнью всё прекрасно.

– Угу, я так и понял. Костюмчик на тебе старенький. Ты его позапрошлым летом купила. Пора бы выбросить, – на фразу Вадима я закатила глаза: чья корова мычала, а его бы молчала. Ходит в одной и той же рубашке уже лет пять, там даже воротник изнутри порыжел. – Что не дарит тебе подарки любовничек? Видишь как! А муж дарил, но он же у тебя плохой, да? Не заботился.

– Астапов, закрой свой рот и не порть мне настроение.

– А чего так? Правда в глаза колет? Так мы ж близкие люди, Тонь. Кто, как не близкие люди, скажут честно, глядя в лицо, что ты оступился. Совершил ошибку и теперь катишься в пропасть. Хреново выглядишь, Тонь. Такое ощущение, что всю ночь не спала, а проплакала в подушку.

– Астапов… – через зубы. – Если ты сейчас не закроешься, я закрою тебе рот вот этим!

Помахав перед мордой мужа глянцевым журналом, ощутила некое облегчение. Хотя нервы всё ещё были на пределе. И я не знаю, как не прибила Астапова на том диване в свадебном салоне. Разозлил – мягко сказано. Он из себя меня вывел, довёл до точки кипения! Ишь какой долб@б продвинутый. Типа пришёл помочь дочке определиться с выбором свадебного платья, а на самом деле оторвал свой жирный зад от стула, чтоб лишний раз зацепить меня. Хотел вывести на эмоции, расшевелить, а не получилось!

К тому времени как Санька вышла из примерочной, мы с Вадимом сидели по разным краям дивана. Я первой вскочила на ноги, увидев дочку. Подбежав к ней, взяла её за руки. Губы растянулись до самых ушей.

– Боже, Санька. Это оно! То самое платье, – с восторгом поделилась я.

– Правда, мам? – я кивнула и дочка перевела взгляд на Вадика: – А ты что скажешь, пап? Красивое?

Будто подобрев и будто не он каких-то шестьдесят секунд назад брюзжал желчью, Вадик расплылся в широкой улыбке. Ловко подорвался с дивана, почти как мальчик, и прискакал к дочери.

– Ты ж моя принцесса… – начал говорить Вадик, а я отвернулась, чтоб дочь не видела, какая в этот момент у меня была кислая физиономия. Дело не в том, что я не верила в искренность слов Вадика, нет. Он действительно любит Саньку. Дело в том, что накануне Астапов нагородил мне с три короба, вылил на меня весь свой словесный понос, копивший специально для удобного момента. Да мне стоять рядом с этим лысеющим владельцем ультрамодных часов противно!

– Решено. Берём это платье! Я его полностью оплачиваю, – сказал Вадик и дочка от радости повисла на его шеи.

– Папочка, любименький мой, – защебетала Санька. – Ты самый лучший папа на свете.

Я сильнее сцепила зубы. Угу, самый лучший папа на свете. Знала бы ты, дочь, что этот “самый лучший папа” хотел отправить тебя на аборт, не пела ему такие дифирамбы.

***

За свадебное платье Вадим рассчитался сам, как и обещал. Я оплатила: фату, перчатки и туфельки. Санька сияла на радостях, целовала нас с Астаповым по очереди и пела дифирамбы, мол, какие же у неё классные родители.

– Пап, отвезёшь меня домой? – сделав жалостливый взгляд, Санька умоляюще посмотрела на Вадима. У бывшего мужа не было ни единого шанса отказаться.

– Отвезу, конечно же, могла и не спрашивать, – буркнул Вадик, а мне так хотелось присунуть ему локтем вбок, чтоб до самых рёбер достать, но я сдержалась. Я же не хулиганка там какая-нибудь, просто чем старше становится Астапов, тем сильнее он начинает меня бесить. Удивительно… и как я жила с этим вечно ворчащим и недовольным человеком?

– Мам, давай с нами. Поможешь мне правильно пристроить платье, чтоб не помялось.

Я посмотрела на Астапова и вздохнула.

Грусть-тоска накатила мощной и удушливой волной, потому что дышать одним и тем же воздухом с Вадимом – было не по графику. После того, как я выгнала из дома Астапова, наши с ним встречи стали запланированными. Я осознанно избегала лишний раз пересекаться с Вадимом, но не из-за того, что мне было больно его видеть, нет. Наоборот! Мне не хотелось видеть боль в его глазах. Я была уверена на все сто, что этот ловелас недоделанный уже миллион раз пожалел о своих гульках и теперь очень хочет вернуться к хозяйке. Эдакий блудливый кот. Только хозяйке он уже давно был не нужен. Во мне не осталось чувств к этому человеку, разве только жалость. Правда бомжей, которые просят милостыню на улице мне тоже жалко, но я же не тащу их всех к себе домой, чтоб им легче жилось? То-то же!

Демонстративно села на заднее сиденье, подальше от бывшего мужа. Села и пожалела, потому что уже через мгновение шестерёнки в моей голове задвигались в аварийном режиме.

Япона мать… А если там Марик к брату в гости пришёл… Такое же может быть? И вот приходим мы с Вадимов. Астапов же его сразу узнает и сдаст меня дочери – как пить дай. Уфф… Ситуация непростая. Выйти из машины уже было нельзя, а продолжать сидеть на месте и рвать на себе волосы – тоже не очень хорошая идея.

Не на шутку разволновавшись, я схватилась за телефон и стала строчить Марику сообщения. Он не отвечал, как назло. Мне лишь оставалось уповать на чудо. Но чуда не случилось, точнее сказать, мои мысли материализовались. Вот не зря говорят, что вселенная нас слышит и исполняет желания, нужно только правильно их формулировать. А я хотела же совсем другого, но что-то пошло не так с формулировкой.

Как только машина Вадима тормознула возле подъезда дочери “Х5” Марка я узнала сразу. Холодный пот липкой струйкой скатился по позвонкам. Я тяжело задышала.

Вдох. Выдох…

“Всё нормально, Тоня. Ты сейчас возьмёшь себя в руки и с гордо поднятой головой выйдешь из машины”, – успокаивал внутренний голос.

Я вышла из машины. Посмотрела на ничего не подозревающих Вадима и Саньку, они как раз доставали из багажника свадебное платье и прочие аксессуары невесты.

Вспомнила, как пряталась в шкафу, когда в квартиру Марика неожиданно нагрянула Валентина. Пережить такое ещё раз? Нет. Не хочется. Лучше пусть меня осудят. Пусть злятся, если иначе не смогут. Но скрывать отношения с любимым мужчиной – это подло. И глупо!

Рано или поздно все обо всём узнают. К тому же разве я кому-то чем-то обязана? Нет. Это всё дурацкие предрассудки.

Вот если бы я завела роман не со старшим братом жениха моей дочери, а например, с вымышленным дядей Артёма, который был бы моим ровесником или даже чуточку старше. Что было бы тогда? А ничего. Люди привыкли осуждать всё то, что не укладывается в их голове, они живут стереотипами.

– Мам, ты идёшь? – позвала Санька, когда я на месте застыла как вкопанная.

Кивнула. К груди прижала коробку с туфлями и как овца, идущая на заклание, поплелась к подъезду.

Лифт мчался ввысь так быстро, как никогда в моей жизни. Говорят, перед смертью не надышишься. Никогда ранее я не углублялась в значении этой фразы, но в данный момент она с точностью до ста процентов описывала моё истинное душевное состояние. Я пыталась оттянуть неизбежное, ведя дебаты с внутренним голосом, а может это была моя совесть – как знать?

Я понимала, что когда Санька узнает о нас с Мариком, то как раньше уже ничего не будет. Эта новость больно ранит мою малышку, потому что воспитала я дочку очень чувственной, хрупкой натурой – не хотела её закалять жизненными уроками, старалась оберегать от всего, чего только можно. Стервами не рождаются, таковыми их делает жизнь, перебрасывая через колено, кладя на лопатки и ломая хребет. А мне хотелось, чтоб моя малышка была искренней, любящей девочкой с открытым, добрым сердцем, а не как я – прожжённый циник.

Лифт остановился. Я последней вышла из кабинки и, затаив дыхание, считала про себя цифры в обратном порядке.

Дверь открылась. Санька сразу же вручила Артёму свои пакеты и шагнула вглубь квартиры. Следом за дочкой зашёл Вадим.

– О, привет! – поздоровавшись с Марком, Санька обернулась в нашу с Вадимом сторону. – Мам, пап, знакомьтесь. Это старший брат Артёма – Марк. Марк, это мои мама и папа. Папа Вадим и мама Антонина.