Босс Спор на любовь (СИ) - Дюбон Анжелика

Иногда приезжал, ел, спал, вешал ещё пятьсот гирлянд из вранья на уши. Успевал поставить меня на место, рассказывал, что у меня всё не так, что убираю плохо, глажу ещё хуже, что в постели холодная, а кофе варю дурацкий, навешивал на меня чувство вины с гружёный вагон и чудесным образом сваливал к другой бабе. Сколько у него этих бабушек, за которыми он ухаживал?

Кто знает, как пережить измену, когда она влетает булыжником вам в сердце?

Глава 17

Глава 17

Кто знает, как пережить измену, когда она влетает булыжником вам в сердце?

Вот и я не знала. Чтоб не свалиться, зажмурилась. Открывала глаза так, будто на них гири висели. Тоненький лучик надежды мелькал точкой- тире: может показалось, может, я спутала?

У меня от шока сердце гудело набатом. Сейчас, сию минуту в тар тарары летело моё будущее. Что ж, теперь надо спасти настоящее. Как именно я это буду делать никому не известно, собрать мысли в кучу не получалось, я всё ещё пыталась остановить коней и спасти свою горящую избу в сердце.

Я смотрела, как Виктор проворно хлопнул дверцей, оббежал вокруг машины и сел за руль. Тайный язык жестов (его жестов!) сказал мне больше, чем я увидела: меня не было в списке его памяти. Я была одной из тех “бабушек”, за которыми он ухаживал, перебираясь с одних простыней на другие.

Дальше я действовала автоматически. Набрала его номер. На удивление трубку он взял быстро, но кто бы слышал его скорбный голос.

Усталый, как после вахты в три ночи:

– Слушаю. Что у тебя?

Вот так, без здрасьте. Но, я девочка воспитанная, вежливо отрекошетила:

– И тебе не здрасьте.

– Зачем звонить, Таня, если у тебя плохое настроение? – по голосу было слышно, что Виктор теряет терпение. Я своё, кстати, тоже теряла:

– Я вижу тебя и твою бабку. Что ты говорил? Она вот вот умрёт?

В трубке стало тихо, как на сельском кладбище. Впрочем, на похоронах надежд так и должно быть.

Глядя как мой милый всматривается в лобовое стекло, рыская глазами, горько усмехнулась: таким растерянным “сердобольного внучка” я ещё не видела.

Выдавливая из себя по слогам, сообщила:

– Желаю твоей бабке скорейшей смерти, а тебе долгой несчастливой жизни.

– Не понял, где ты?

Виктор открыл дверь той самой машины, кредит за которую тянул из меня последние жилы, высунулся, высматривая меня:

– Да где ты?

– А вот она я. За окном ресторана.

– Что?! – удивлению его не было предела: – что ты тут делаешь?

– А ты? – это уже не было вопросом. Это был приговор. Мне самой. Я больше не невеста, у меня не будет свадьбы, не будет кольца на пальце, не будет нового кредита на платье:

– Вон из моей машины, Витя, из моей комнаты с вещами на выход.

– Постой, Таня, не делай этого.

– Чего этого?

– Не делай скоропалительных выводов. Да, у меня были ошибки, но кто без ошибок? Я…

– Сколько их у тебя?

В это время рыжей, наверное, надоело ждать, она высунулась из машины, прогундосила:

– Зая, ну скоро ты?

– Спрячься! – рыкнул на неё наш общий “зая”, тут же заскулил в трубку: – Танечка, мы столько были вместе, давай без скандалов.

– Давай. Просто сдохни.

– Простой, Таня. Давай встретимся дома. Приготовь свои фирменные вареники, я привезу вино. Поговорим, устроим романтический ужин.

– Ужин готов. На плите стоит. Плита на кладбище.

– Не понял, какая муха тебя укусила.

– Не то “бабка”, не то “муха”. Рыжая, как ржавая проволока. Итак, проваливай.

– Машину я заберу себе! В конце-концов я тоже корячился, зарабатывал на неё. И тумбочку.

Что я чувствовала? Даже не знаю как описать. Больно, будто ударили в живот. Стайкой наискок улетали мысли, унося с собою всю мою жизнь. Тяжело хлюпало в луже крови раненное сердце. Было трудно дышать. Я вдруг поняла, что проиграла по всем пунктам.

Итак, невероятное примчалось в моё очевидное. Моя первая стадия наивного слабоумия активно продиралась во вторую. Дурдом расстилал красную дорожку, готовясь встретить меня, свою лучшую свихнувшуюся от наивности пациентку.

Мой суженый без перерывов на обед приходовал всех подвернувшихся “ бабушек”, угождая им в дорогущих ресторанах. А я, сердобольная идиотка, корячилась на всех работах сразу…

У меня гудело в голове. Как. Скажите, как я могла ждать этого мужчину в мужья?! Мы ещё не женаты, а уже делим барахло. Причём, Виктор продолжал наращивать свои ресурсы в пергаментный список, нажитые непосильным трудом:

– Вот помнишь, я тумбочку купил. И продукты, вино всегда приносил. А помнишь…

Дальше слушать не было сил:

– Проваливай вместе с тумбочкой и холодильником к рыжей чёртовой бабушке!

Сказала твёрдо, а сердечко неуверенной бабочкой спикировало в пятки. Истерика, наконец, ворвалась в душу, я захлебнулась рыданием. Обернулась, собираясь отправиться на выход и упёрлась в широченную грудь громилы.

Соколов всё слышал. И видел. Да и чёрт с ним.

У меня вдруг качнулся пол под ногами. Я осознала, в какой жопе нахожусь. В самой настоящей. Два года ожиданий семейного счастья накрылись медным тазом, у меня нет работы, (потому, что в зависимых отношениях с боссом я не останусь), мне нечем платить кредит, я живу у древней бабушки приживалкой и у меня странные отношения с миллионером.

Закрыла лицо руками. Меня душили рыдания. Марк притянул меня к себе. Из за его гренадёрского роста мой нос впечатался в шёлк его рубашки где то на уровне груди.

по-хозяйски притянул меня за талию, хрипло шепнул на ухо:

– Вижу, удивлять тебя становиться всё легче.

– Давай, спляши на моей могилке!

– Зачем на твоей, – он нежно гладил меня по волосам, прижимал меня всё крепче, как будто пытался согреть – лучше твоего парнокопытного убьём. Прямо сейчас. Хочешь?

– Неа, – я всхлипывала, давилась слезами,: – я боюсь его …

– Наивная ты простота. Да разве я дам кому тебя в обиду?

Глава 18

Глава 18

– Наивная ты простота. Да разве я дам кому тебя в обиду?

И тут до меня дошло. Соколов специально притащил меня в этот забытый Богом кемпинг:

– Ты знал?

Из меня вырвалось пламя правдоискательницы, чувствовала, из глаз рвались искры.

– О, мы перешли на ты? Мне это нравится, Таня.

– Так знал?

– Ты о чём?

– Не о чём, а о ком. Я о Викторе. – голос срывался, но я напирала.

– Как видишь, человек он хороший (наверное), но немножечко сука парнокопытная. Возможно, у него даже бабушка есть и не вариант, что не чёртова. Так что, выбирай, Татьяна. Твой ли то Онегин шуршит в простынках в твоей кроватке?

– Ты специально привёз меня сюда, чтоб я убедилась?