Анна Джейн - Музыкальный приворот. Часть 2

 - Осторожнее, девушка!

 - Вот еще! Она мне на ногу встала, стерва! Ну-ка, убери ногу, я тебе сейчас все волосы повыщипываю, безмозглая %запрещено цензурой%?! - не на шутку взбеленилась девушка. Ей, наверное, все же больно.

 Я глядела на орущую исподлобья. Ей что, трудно было сказать 'пожалуйста'? Я ведь ничего не говорила, когда острые края ее долбаных пакетов царапали меня, мешая сосредоточиться на мыслях.

 - Поганка бледная! - выдала мне в лицо девушка, с трудом освободив свое копыто. В этот момент автобус дернулся, и она успешно врезалась в бабушку-одуванчика, которая собиралась выходить.

 - Ах ты дура, чуть не отдавила старые кости! - заорала неожиданно басом бабуля. - Курица драная!

 - На себя посмотри, старуха! - еще больше разозлилась обладательница белых волос. - Старая карга!

 Это ее заявление возмутило пол-автобуса. Ехать все равно было скучно, да и дождь на улице мешал хорошему обозрению в окнах, а ведь смотреть в них или на экраны своих мобильников было и осталось главным развлечением пассажиров. Скандал - тоже хорошее времяпровождение в общественном транспорте.

 Люди начали ругаться с девушкой, и она не выдержала напора.

 Как только двери автобуса распахнулись, блондинка с пакетами вырвалась на свободу с выкриком:

 - Ненавижу брюнеток, тупые твари! Все из-за тебя! Автобус дураков!

 Пассажиры грохнули. Кондуктор, похрюкивая, бросила вдогонку:

 - Неча тебе ездить тады на таком авто, дура пакеточная! Хорошим людям настроение портить! Автобус дураков - вишь ты.

 - Хорошо, что не корабль, - сказал кто-то начитанный.

 - Что еще за корабль? - захотелось тут же знать его соседям, и в следующие двадцать минут половина пассажиров могла послушать развернутую лекцию, посвященную поэме Себастьяна Бранта, известной тем, что в далекое средневековье она обличала пороки общества...

 Домой я пошла далеко не сразу - дождь уже закончился, и я, мокрая, купив шоколадку и газировку, ту самую, которой некоторые моют унитазы и кастрюли, села на сухую лавочку под навесом, размышляя, размышляя, размышляя... Ни к чему толковому я не пришла, лишь еще больше попортила себе нервы.

 - Катрина! - оторвал меня от собственных мыслей знакомый голос Томаса. Он, точно такой же мокрый, как я, вероятно, возвращался домой со студии и тоже попал под дождь. Ну, просто не почтенный глава какого-никакого семейства, а незнамо кто: с растрепанными волосами, забранными в небрежный хвост, в мрачной футболке, на которой зловеще алело название одной известной метал-группы, с рюкзаком за плечами, в молодежных кедах и в черных джинсах с рванными коленками. Все думают, что это специальная дизайнерская, так сказать, задумка, но на самом деле все порвалось само собой. Леша по этому поводу даже шутил, что у его старшего брата волшебные коленки - рвут все, что угодно. Они, вероятно, из титана, а сам Томас - киборг, у которого микросхемы, заменяющие мозг, вышли из строя, поэтому он "отмороженный".

 - Я отмороженный? - возмущался папа не далее, как пару недель назад.

 - Нет, моя рука. Естественно, ты. Иначе, стал бы ты рисовать всякую фигню типа "Дружбы народов" или вашего любимого Чуни! - никогда не питал особенно теплых чувств к семейному тотему дядя.

 - Что ты имеешь против Чуньки? - удивилась тогда сестра.

 - Все. Его дурной вид портит всю прихожую! - категорично сказал Алексей.

 - Чуня покарает тебя за это, - хмыкнула Нелли.

 - Или я его сам сожгу, - мстительно заявил Леша, считающий, что идиота-тотема и отпрыска ядерного взрыва по совместительству, в семье любят больше, чем его, шеф-повара и модельера в одном прекрасном лице.

 - Привет, - кивнула я папе, а он подсел ко мне на лавочку, весело посвистывая. - Ты откуда?

 - Из мастерской иду, а ты откуда?

 - Из университета, папа! У меня же был экзамен! - возмутилась я. - Почему все нормальные родители знают, что у их детей был экзамен, а ты нет!

 - А я ненормальный родитель, - обескураживающе улыбнулся Томас, и зачем-то потрепал меня по челке, как маленькую.

 - Вот я и вижу. Это же самое ты заявил во втором классе, когда в школе был утренник, и учительница сказала придти в карнавальных костюмах, - обиженно отозвалась я, припоминая случай столетней давности. Учительница от моего наряда чуть в обморок не упала.

 - Не помню такого, Катенька, - вновь улыбнулся родитель. - А на что экзамен сдала?

 - На "три", - не стала вдаваться я в подробности. - Очень странно, что не помнишь! Весьма! Ты нарядил меня Авангардным Барсуком! - не выдержав, заорала я.

 О, да, кое-кто не мог одеть дочку Принцессой, Снежинкой или, на худой конец, Мышонком, - это слишком обычно, а, значит, совсем неавангардно.

 - Ах, это! - засмеялся папа, - это я помню - мы так долго вшестером делали этот костюм. Краб еще забавно умудрился пришить конец своего рукава к твоему комбинезончику. Его кривые руки всегда были в деле!

 Я мрачно посмотрела на родственника. На Краба мне было, честно сказать, фиолетово, а вот то, насколько мне было неуютно на праздновании Нового года во втором классе, до сих пор вспоминаю с содроганием. Только подумайте - все девочки были маленькими красавицами, а я - Барсуком! Кроваво-красным Барсуком с двухметровым хвостом, на котором чернели китайские иероглифы, в огромной маске, злобно светившейся мрачными багровыми глазами, над которыми угрожающе были сдвинуты две белоснежные брови, и на мне лишь только черненькие лакированные сапожки были нормальными... Дети меня пугались, честно сказать, а учительница сказала папе, что он ненормальный родитель. Он приобняв ее за плечи, подтвердил с улыбкой эти слова. А потом пригласил бедную преподавательницу в "какой-нибудь буржуйский ресторанчик", смутив женщину еще больше!

 Сейчас, злая из-за своих личных проблем, я, как это часто бывает у детей, стала наезжать на Томаса, вспоминая очередную древнюю обиду.

 - Меня дразнили Барсуком-злодеем еще полгода! Нинка до сих пор ржет когда видит меня на фотках с того вечера! Еще бы - она тогда была Снежной Королевой, а не демоническим Барсуком! - выговаривала я, одновременно пиная ногой ножку лавки.

 - Зато ты была единственная и неповторимая. Разве не прелесть? - отозвался папа, вытаскивая из кармана семечки и бросая их голубям. По-моему, одна из семечек попала отважной птичке едва ли не в глаз - Томас всегда был очень метким.

 - Прелесть, еще бы, - не могла успокоиться я, наблюдая за клюющими голубями, - прелесть с конца.

 - А я до сих пор храню этот костюм в мастерской, Кать, - серьезно сказал Томас, и, по-моему, впервые в жизни я увидела что, когда он улыбается, от его глаз весело разбегаются в разные стороны тоненькие горизонтальные лучики-морщинки. - Ты так смешно волочила свой хвост, а я все думал, что стоило сделать хвост покороче, но если бы он был не таким длинным, я бы не сумел нанести на материал весь текст одного китайского заговора на удачу.