Энн Хемпсон - Любимый повеса

Она убежала. Убежала от отца, родни и красивого молодого грека, которого отец выбрал ей в мужья. Ей только сказали, что он красив, сама она еще не видела жениха. Все они собрались в доме — отец, тетя Агни, Фивос и его родители — обсуждать помолвку, пока она, Серра, сидела одна в дальней комнате, — должна была сидеть! — дожидаясь приговора двух семей. Если бы все решилось к общему удовольствию, за ней бы пришли, чтобы познакомить с будущим мужем.

Радость освобождения была недолгой: она убежала, но куда теперь идти? Рейсовый автобус за шесть драхм увез ее от утопающего в цветах домика отца в пригороде Афин к Акрополю, где она опустилась на мраморные ступени основания храма Афины, самого знаменитого и красивого здания в мире, и теперь невидящим взглядом смотрела на группу щелкающих фотоаппаратами туристов. Что делать? Ее смутной целью стала Англия, потому что мать Серры была англичанкой, и девушка свободно говорила на этом языке. Англия и свобода. Если она туда когда-нибудь попадет, что за чудесное время наступит! Глубокий вздох, и рука скользнула в карман юбки. Триста драхм… меньше четырех английских фунтов.

Она сглотнула слюну, собравшуюся во рту, и почувствовала, что ей нехорошо. Только не здесь! Это же святотатство! Правда, люди уже отошли, ее никто не увидит, но… Она неуверенно встала, но ноги не слушались.

— Посиди спокойно минутку, — попросил бодрый мужской голос, и она заметила молодого человека, направившего на нее объектив. — Я смогу настроить резкость. — Он снимал храм, догадалась она.

— Н-не могу… — Рука взлетела ко рту. Интересно, такая ли она зеленая внешне, как кажется изнутри? — М-меня сейчас стошнит!

— Какая гадость! — Другой голос, низкий, красивый, но раздраженный. — Оставь снимок до другого раза, Чарльз. — Парень повернулся, чтобы уйти.

— Нет, Дирк, подожди, девочке плохо…

— Дорогой Чарльз, — протянул голос, — хватит! Куда бы ты ни попал, везде находится девица, у которой неприятности. Просто ты слишком носишься с ними. Пошли, фотография подождет.

— Может быть, но девочка… — Он посмотрел на нее. — Слушай, если тебя действительно тош… Э, да тебе, правда плохо?

Серра кивнула, пытаясь рассмотреть Дирка, который решительно настроился уйти. Какой высокий, стройный, сильный….

— О, — выдохнула она. — Мне ужасно плохо. — Она пошатнулась, и Чарльз поддержал ее за Руку.

— Туалет там, — неопределенно махнул он.

— Спасибо, — кивнула она. — Да, но… — Она снова остановилась и посмотрела прямо ему в лицо. В карих глазах девушки стояли слезы, губы дрожали. — Вряд ли я дойду туда. Вы мне не поможете?

— Господи, Чарльз, пошли! Девочке надо побыть одной.

Но Чарльз, кажется, решил не бросать Серру. Он протянул ей носовой платок и повел к туалету. На честном круглом лице молодого человека было написано беспокойство. Но не успели они сделать несколько шагов, как Серра воскликнула с облегчением: — Кажется, прошло! — Она все еще отвратительно себя чувствовала, но желудок утихомирился. — Мне ужасно неловко. Все из-за неприятностей. Понимаете, я попала в беду.

— Ты… — Чарльз автоматически окинул взглядом ее стройную фигурку. То же сделал и Дирк.

— Совсем не то, о чем ты подумал, — бросил он. — Греческие девушки этого никогда не допускают…

— Никогда? — Глаза Чарльза округлились. — Тогда как…

— Я не гречанка, — перебила его Серра, догадавшись, о чем идет речь. — Моя мать была англичанкой.

— Была?

— Она умерла три года назад, когда мне было пятнадцать. — Она грустно вздохнула. Слава Богу, что ее все-таки не стошнило. — Я убежала из дома, — сообщила она, поглядывая украдкой на Дирка, чтобы узнать, как он отреагирует на такую драматичную новость. Тот только подавил зевок.

— Ждешь поздравлений? Бегство из дома в наши дни пройденный этап, разве нет?

— Только не для гречанок, — возразила она с обидой.

— Но ты же сказала, что не гречанка, — напомнил Чарльз, а его приятель нетерпеливо вздохнул.

— Но мой отец грек, и я убежала из-за него. Он всегда выбирает мне мужей…

— Всегда? — перебил Чарльз. — В Греции принято многомужество?

— Не глупи, конечно, нет! — Она остановилась и посмотрела в упор на Дирка. Почему он такой скучный? Похоже, он совсем не слушал ее, не то, что его славный приятель Чарльз. — В прошлом году папа выбрал для меня парня, но я, отказалась. Потом несколько месяцев назад он нашел другого, с ним я тоже не захотела видеться. Теперь он сказал, что я должна выйти замуж за Фивоса, они обсуждали помолвку, когда я убежала. — Она подробно рассказала им свою историю, а под конец добавила, что будь жива ее мама, этого просто не могло бы произойти: она обещала, что Серра сама выберет себе суженого.

— Ну, — после паузы спросил Чарльз, — ты решила, куда поедешь?

— Я хотела бы попасть в Англию, но у меня только триста драхм.

К ее удивлению, глаза Дирка потеплели, и он даже начал проявлять к ней интерес, хотя не вставил в разговор ни слова.

— Так, далеко не — уедешь, — накачал головой Чарльз. — Лучше вернуться домой. — Серра энергично затрясла головой в знак протеста, и тогда Чарльз поинтересовался, что она имеет против парня, которого ей выбрал отец.

— Не знаю, — честно ответила она. — Я никогда его не видела, но мне не нравится его голоес.

— Голос? — наконец вмешался Дирк. — Какой пустяк!

— Но ведь с голосом мужа придется жить всю жизнь, — возразила Серра. — Только представь — каждый день слышать то, что действует на нервы. А у тебя красивый голос, — неожиданно добавила она.

Чарльз усмехнулся, а Дирк повернулся к ней, и она, наконец, смогла хорошенько его рассмотреть. И сразу без колебаний решила, что он необычайно красив. Ясные черты, впалые щеки, волевой подбородок. Он соответствовал образу английского аристократа из ее мечты. Мама рассказывала ей об этих людях, которые живут в замках, полных слуг. Интересно, принадлежали ли к этим избранным Дирк и Чарльз, подумала Серра. Если бы она могла попасть в Англию! Это лучшее место на свете. Свобода…

— Вы поможете мне добраться до Англии? — вопрос прозвучал будто бы ниоткуда, ибо Серра не могла поверить, что сама задала его.

— Я? — Чарльз покачал головой. — Иди домой, малышка.

— Если бы только мне сделал предложение англичанин, — вздохнула она. — Думаю, отец был бы рад отпустить меня, ведь вчера он сказал, что если я не выйду за Фивоса, он никогда не избавится от меня, — ко мне никто больше не посватается. Ведь в деревне все знают, что я отказала двоим, то есть теперь уж троим. Станут говорить, что я слишком гордая, и никто не позволит своему сыну сделать мне предложение.