Фиона Макинтош - Лавандовое поле надежды

Лизетта приняла вид оскорбленного достоинства.

– Я же вам говорила, что ездила в Прованс.

– Ты сказала – в Марсель.

Лизетта утомленно вздохнула.

– Все поезда на юг проходят через Марсель. Вы меня в чем-то обвиняете?

– А должен бы?

Лизетта ничего не ответила. Кофе из цикория был крепким и горьким, под стать ее настроению. Она сердито смотрела на улицу.

Они сидели в неуютном молчании.

– Почему ты не рассказала мне про Лукаса Равенсбурга?

Лизетта вздрогнула. Невозможно отрицать, что ей известно это имя.

– Вальтер, с самого дня моего приезда вы крайне добры и великодушны ко мне – и я очень благодарна вам за поддержку и помощь. Вы никогда не расспрашивали о моей жизни, и я восприняла это как знак того, что вы и не хотите ничего знать. Я ничуть не обижалась. С какой стати вам интересоваться личной жизнью своих сотрудников? Вас уважают и немцы, и французы. Вы балансируете на грани между теми и другими, вам надо укрепить свою позицию…

– Защитить банк, – сердито поправил ее Вальтер.

– По-вашему, я подставляю вас под удар?

– А как ты думаешь?

Правда наверняка больно задела бы его. Наверняка он подозревает, что у Лизетты были тайные причины вернуться во Францию.

– Вальтер, послушайте, Лукас Равенсбург – мой друг.

– Друг?

Она смущенно кивнула.

– Больше, чем друг.

– Любовник?

– Пожалуй, нет.

– В самом деле? Фон Шлейгель утверждает, что Равенсбург – твой жених.

– Нет. Он немец. Жил во Франции. Родители умерли. Отец – герой войны. – Она надеялась, что все это смягчит сердце Вальтера. Банкир отпил остывший кофе и немного успокоился. – Мы с ним подружились давно, по переписке. Когда я поехала в Прованс, мы решили встретиться. Он с юга. Он мне очень понравился, но, сами понимаете, времена сейчас не те, чтобы затевать отношения. Мы провели вместе несколько дней. Как друзья…

– Ты в него влюблена?

Девушка печально улыбнулась.

– У меня не было времени влюбляться. Пора было ехать в Париж.

– А при чем тут фон Шлейгель?

– Неудачная проверка документов. Лукас сажал меня на поезд в Горде, мы с ним ездили смотреть достопримечательности. Ах, все так ужасно сложилось… Как раз в тот день на площади казнили двух партизан. – На глаза у нее очень кстати навернулись слезы. – Вальтер, это так страшно! В нескольких шагах от меня застрелили двоих человек. Одного из них – в голову. Я никогда не смогу стереть из памяти это жуткое зрелище!

Вальтер накрыл ее руку своей.

– Ах, Лизетта… – сочувственно произнес он.

– Мы только и мечтали, что оттуда выбраться. Лукас посадил меня на поезд до Лиона, а тут вдруг явился фон Шлейгель с проверкой документов, начал всех обвинять и арестовывать.

– Он предпочитает говорить «задержал».

– Что б он там ни говорил, а мы ощущали себя самыми настоящими заключенными. Он допрашивал Лукаса, я сидела в соседней комнате, так что тут ничего рассказать не могу. По-моему, фон Шлейгель принял Лукаса за какого-то подпольщика. Но у гестапо на Лукаса ничего нет – совсем ничего. Дурацкая ошибка.

– А откуда фон Шлейгелю известно мое имя?

– Простите, – смущенно призналась Лизетта. – Я им воспользовалась, чтобы они нас отпустили.

– Помогло?

Она кивнула.

– Как по волшебству. Понимаете, мне надо было что-то придумать.

– И где теперь Равенсбург?

– Не знаю, – ответила девушка, стойко выдерживая испытующий взгляд Вальтера. – Мы распрощались в Горде, при весьма огорчительных обстоятельствах. Мы оба пережили страшное потрясение. Он знал, где я буду работать.

– Ты больше ничего о нем не слышала?

– Нет. А чего от вас добивался фон Шлейгель?

– Не знаю. Должно быть, струсил, что я нажалуюсь его начальству. Прощупывал меня, но никаких обвинений не выдвигал.

– Да и с чего бы ему? А под каким предлогом он вас посетил?

– Удостовериться, что я знаю о твоей поездке на юг.

– Я ничего плохого не делала!

– Да, он коварный тип. Все гестаповцы такие. Еще не слышал, чтобы о них кто слово доброе сказал. Знаешь, Лизетта, ради тебя я солгал фон Шлейгелю, сказал, что ты работала в банке в Страсбурге.

Она благодарно кивнула.

– Разумеется, нельзя признаваться, что я была в Англии.

– Если об этом прознают, то доверия тебе не будет. Сама понимаешь…

– Да, конечно! Простите, что так вас огорчила. Вальтер, я никогда не сделаю ничего, что может вам повредить.

Он лишь отмахнулся.

– Само собой. Поэтому я и сказал гестаповцу, что знаю Равенсбурга.

Глаза девушки вспыхнули.

– Правда?

– Иначе мне было не отвязаться от этой жабы!

Лизетта потупилась, вертя чашку в пальцах.

– После того, как я подтвердил, что знаю твоего жениха, фон Шлейгелю пришлось убраться, поджав хвост. Кстати, почему ты сказала гестаповцам, что вы обручены?

– По той же причине, по какой и вы солгали ради меня, – вздохнула Лизетта. – Я очень перепугалась. Всерьез думала, что фон Шлейгель убьет Лукаса, вот и понадеялась, что если подозреваемый собирается жениться на крестной дочери Вальтера Эйхеля, то это его защитит.

– Понятно. Ты близка с этим Лукасом?

– Я… Ах, и да, и нет. Мы чудесно провели несколько дней, но, как я уже сказала, сейчас не время строить дальние планы.

– Вдобавок в твоей жизни появился Маркус Килиан.

– Да, – смущенно призналась Лизетта.

– Ты с ним играешь?

– Мы едва знакомы!

– По-моему, это опасно. Не хотелось бы, чтобы ты оказалась в неловкой ситуации.

– В какой?

– В положении любовницы высокопоставленного офицера вермахта.

Лизетта удивленно взглянула на банкира.

– Мне сообщили, что ты провела ночь у него в отеле, – объяснил Вальтер.

– Вы следите за мной? – ошеломленно спросила девушка.

– Присматриваю, а не слежу, Лизетта. Я же твой крестный отец.

– Вальтер, у меня нет причин вам лгать.

– Да, но у тебя могут быть причины меня защищать.

– От чего?

– От того, что стоит между Лукасом Равенсбургом и фон Шлейгелем.

– Вы видите больше, чем есть на самом деле.

– Очень надеюсь, что я ошибся. Понимаешь, во всем, что касается гестапо, мое влияние минимально. Быть может, тебе удастся припугнуть моим именем фон Шлейгеля и ему подобных, но, уверяю, если тобой заинтересуется Берлин или парижская штаб-квартира гестапо, я тебе не защитник. Гиммлер – безжалостный параноик, страшная комбинация для шефа секретной службы, да вдобавок еще и военной охраны.

Она кивнула.

– Тебе повезло, что фон Шлейгель едет в Польшу, в свои лагеря. Чтоб ему там до смерти замерзнуть! – с отвращением произнес Вальтер. – Впрочем, от таких, как он, непросто избавиться. Я заверил его, что знаю Равенсбурга и хорошо к нему отношусь. Надеюсь, моя ложь не обернется против меня самого.