Марина Крамер - Школа выживания волчицы

– Куда поедем-то? – спросил он, когда мы выехали за ворота.

– К прокуратуре. Там должно быть кафе с каким-то цветочным названием. Черт, забыла, но ладно. Вряд ли там букет из этих кафе, правда? Найдем.

Я закурила, приоткрыв окно, и задумалась. Сашка отсылает меня из города. И это никак не связано с трупом на кафедре, потому что мои доводы явно показались ему убедительными. Тогда что? Он так и не рассказал мне о том, что случилось в банке, ушел от ответа, как угорь из ладоней. Умеет.

Хорошо, допустим, что неприятности у папы. Кто может быть причиной? Если бы кто-то из папиных старых врагов, то с утра у нас бы уже заседали Моня и Бесо. Но их нет. Выходит, снова Сашка? Снова у него что-то? Но почему банк? Как это может быть связано? Погром в клубе, какой-то убитый коллекционер и банк – эта цепочка выглядит вообще случайной, ничего общего. Ничего. Кроме одного звена – Акелы. Клуб его, он коллекционирует мечи, и он же является начальником службы безопасности папиного банка. Понятное дело, что все замыкается на нем. Но каким образом, через кого?

У Никиты зазвонил мобильный. Обычно он никогда не брал трубку, когда сидел за рулем, и сейчас, бросив взгляд на дисплей, только головой покачал, но на звонок не ответил. Мобильник, примагниченный на панели машины с помощью специального коврика, поверещал еще несколько секунд и умолк, но тут же снова залился мелодией из какого-то фильма.

– Чтоб тебя, ведь знает, что я на работе сегодня, – пробормотал Никита, и я не выдержала:

– Да ответь ты, невыносимо же слушать!

Он снял трубку с панели:

– Да, Савка, чего тебе? Я за рулем. В город, дело есть. А что? Нет, не могу. Не могу, сказал же. Нет, и вечером тоже не могу. Я уезжаю. Нет. Нет. Погоди, – он повернулся ко мне и спросил: – А вы долго собираетесь в кафе сидеть? Савка просит встретиться с ним, говорит, важное что-то. Может, я смотаюсь? Или лучше скажу, чтобы он подъехал.

– Как хочешь. – Я понимала, что никуда уехать он не сможет, побоится нарушить приказ Акелы не оставлять меня одну, а потому Савве придется ехать к прокуратуре самому.

– Короче, Савка, мы едем в какое-то кафе у прокуратуры, название какое-то цветочное… Возможно, «Жарок», не знаю. А что, там еще есть что-то? Тогда точно туда. Подъезжай, там поговорим. Я не могу отлучаться. Да. Мы минут через десять уже будем, если пробки вменяемые. А, ну совсем хорошо. Все, тогда в «Жарке».

Никита вернул телефон на место и глянул в зеркало заднего вида:

– Прямо пожар у всех сегодня.

– Бывает, – рассеянно отозвалась я. – Кстати, Никита, а ты не в курсе…

– Не в курсе, – мгновенно догадавшись, о чем я хочу спросить, ответил телохранитель. – Сам пытался утром Акелу разговорить, но он – молчок, ни в какую.

– М-да, плохо. Не люблю тыкаться по углам, как слепой котенок. Понять бы, зачем он меня в Саратов высылает.

– Это как раз проще простого. Чтобы Соню не подставлять и чтобы вы под ногами не путались, как любите.

– Ой какой ты деликатный у меня!

– Уж какой есть. Акела же понимает, что вы моментально ввяжетесь куда не следует, вот и убирает вас из города.

– Мало того, он из моего телефона батарейку забрал, я даже позвонить теперь никому не могу.

– То-то я думаю, чего ко мне прибежали, – рассмеялся Никита, паркуясь у серого пятиэтажного дома, в цокольном этаже которого располагалось кафе «Жарок», о чем свидетельствовала яркая вывеска с огромным цветком из неоновых шнуров. – Приехали.

– Пойдем тогда, – со вздохом сказала я, оценив окружающую обстановку.

В кафе было пусто, в принципе не особенно удивительно, если учесть довольно ранний час. Скоро начнется обеденный перерыв, вот тогда здесь появятся и работники прокуратуры, и сотрудники офисов из расположенного неподалеку центра. Но пока безлюдно, играет негромкая джазовая музыка, пахнет свежим кофе и какой-то выпечкой. Я посмотрела на Никиту – он тоже поймал этот запах и сейчас наверняка закажет гору всяких плюшек и пирожных, на это они с братом большие мастера. В жизни не видела, чтобы мужчина ел столько сладкого.

Я выбрала столик в самом углу, а Никита, одобрительно кивнув, расположился у большого окна, но так, чтобы в любую секунду одним прыжком добраться до меня. Ждать лично мне пришлось недолго. Буквально в тот момент, когда я открыла карту меню, в зал вошла Ряжская. Проходя мимо Никиты, она бросила на него короткий оценивающий взгляд, но мой телохранитель сделал вид, что изучает меню, хотя я-то знала, что он успел уже прикинуть даже, сколько весит моя будущая собеседница и чего от нее можно ожидать.

– Здравствуйте еще раз, Александра Ефимовна, – усаживаясь за стол и небрежно вешая сумку на спинку свободного стула, сказала она. – Вы пунктуальны.

– У меня нет времени. Давайте быстро закажем кофе и поговорим, мне нужно как можно скорее попасть домой.

Ряжская пожала плечами:

– Хорошо. Так о чем вы хотели поговорить?

Я быстро рассказала ей все, о чем говорила ночью с мужем, и даже набросала на салфетке план кафедры, обозначив на нем все интересовавшие Ряжскую места.

– Понимаете теперь? Никто не мог знать, что я выйду на работу утром, потому труп и остался в ванне, чтобы спокойно вынести его после начала первой пары. Но меня попросили о замене, а я не работаю с препаратами, которые делала не сама, потому и получилось, что ванну открыли раньше времени.

Ряжская постукивала ложечкой о блюдце и молчала, уставившись на расчерченную салфетку.

– Выходит, искать надо в морге. А почему бы умельцам не потрошить трупы прямо там? Зачем поднимать в анатомию? – изрекла она наконец.

– Этого я не знаю. Но думаю, что спокойнее делать это там, куда гарантированно ночью никто не придет. В морге ведь круглосуточное дежурство и трупы привозят в любое время, а на кафедре никого.

– Н-да, одно радует – не придется подозревать лично вас. Мне это было бы неприятно, – сказала Евгения Анатольевна, убирая салфетку в сумку.

– Спасибо, – усмехнулась я. – Вы первый человек, который не спешит навесить на меня ярлык дочери Фимы Клеща.

– Вижу, вы своего отца не стыдитесь.

– Нет, – подтвердила я с улыбкой. – А если учесть, что он мне не родной отец, так и вовсе стыдиться нечего.

– Не родной? – удивилась следователь. – Надо же, я не знала.

– И будет хорошо, если никто больше не узнает. Это не секрет, но все же.

– Да-да, я понимаю. Просто удивительно, как это вор в законе вдруг решился. У него же свои дети были, кажется?

– Да, двое сыновей. Осталась только я.

– Ужасно, – передернула плечами следователь.

– Жизнь такая. Если вам что-то будет нужно, я оставлю номер моего телохранителя, звоните ему, хорошо? – я написала номер Никиты, потому что не была уверена, что мой собственный телефон будет при мне.