Джилл Шелвис - Опьяненные страстью

Она и сама задавалась тем же вопросом, а задумавшись, слишком резко дернула за шнурок, и он порвался.

– Черт!

Ти Джей подошел к рюкзаку и вынул тот же мешочек, что и прошлой ночью – тот самый, в котором лежала пачка чипсов, – и достал из него… зубную нить!

– Вот, вместо шнурков.

Она медленно взяла нить.

– Кажется, я влюблена в твой рюкзак.

– И в мой спальный мешок.

– И это тоже.

– И в мое сексуальное тело.

– Ты забыл, о чем мы с тобой договорились?

– Не затрагивать тему твоего сексуального тела. Так я и не касался твоего – упомянул только о своем.

Он сделал наивные глаза и улыбнулся:

– Во что еще ты влюблена?

Не дождавшись ответа, продолжил:

– Позволь, угадаю. В меня?

– Ха!

Он немного помолчал, потом философски изрек:

– Существует много видов любви, знаешь ли!

– Как много? – с улыбкой уточнила Харли.

– Есть такое понятие, как «глубокая симпатия». – Например, то, что ты чувствуешь к семье. Хотя иногда… это даже несопоставимо с глубокой симпатией.

– Согласна, – кивнула Харли.

– Есть еще влечение…

– То есть вожделение, – поправила она.

– И это тоже, но я имел в виду нечто большее, чем одна жаркая ночь. Это когда ты не можешь без кого-то… хотя бы какое-то время.

Она с любопытством уставилась на него: он говорит о них?

– Без всяких обязательств?

– Да.

– Это для людей ветреных или тех, кто боится глубоких чувств.

– Может быть.

– Вроде тебя, если вспомнить каждую твою интрижку, – сладенько пропела Харли.

– Чайник называет котел черным?

– Эй, у меня сто лет не было интрижек!

– Дело не в количестве…

Понимая, что он прав, она прикусила язык… на минуту.

– Я никогда не видела, чтобы ты чего-то боялся. Спускался вместе с братьями со скалы на сноуборде и выжил, чтобы рассказать эту историю. Видела, как ты болтался над обрывом, куда взобрался без страховки, ухватившись за выступ кончиками пальцев, так что от смерти тебя отделяли лишь мгновения. Черт, я однажды видела, как ты не испугался разъяренной гремучей змеи!

Ти Джей не отрывал от нее глаз:

– Это просто испытания на выносливость.

– Хочешь сказать, что боишься чувств, эмоций?

Он не ответил, но это уже и не требовалось: его молчание само по себе было ответом. Кто она такая, чтобы продолжать эту тему? Ведь если речь шла именно об этом страхе, то тут между ними царит абсолютное согласие.

– Скажем, ты прав, – кивнула Харли, чтобы снять напряжение. – И существуют разные виды любви.

– Да, и что же?

– В таком случае вполне возможно, что я тебя люблю.

Он едва не упал, запутавшись в собственных ногах, чего она в жизни не видела, поэтому рассмеялась.

– В точности как люблю наблюдать за этими медведями: со всем уважением и на почтительном расстоянии, что очень полезно для моего здоровья.

– И кто из нас в таком случае смешной?

Ти Джей последовал за Харли к неисправной камере, после того как она нацепила темные очки и намазала губы гигиенической помадой, причем то и другое долго искала в рюкзаке, на что он лишь покачал головой.

Но, господи, какое же это удовольствие – наблюдать за ней.

– Что со мной не так? – спросила она.

– Нет-нет, все в порядке.

– Ты улыбаешься…

– Ладно. Может быть… – Он провел пальцем по ее виску. – Может, я тоже тебя люблю.

Она затаила дыхание, и он это понял.

– Так же как мы оба любим тех голодных злых медведей.

Она тихо рассмеялась.

– Значит, мы квиты.

– Квиты.

Добравшись до склона, Харли обнаружила неисправную камеру и принялась за работу, пока Ти Джей читал сообщения на своем телефоне. Стоуну звонили два клиента насчет зимних походов – прекрасно! Кену был нужен Ти Джей, чтобы уладить вопрос с налогами, прежде чем Кэти его убьет, – ничего хорошего. И у Ника был вопрос к Харли.

– Ник хочет знать: ты меня уже поколотила?

– Такая возможность существует.

Ти Джей ухмыльнулся.

– Хочешь кому-то позвонить?

– Определенно нет.

Она пожала плечами в ответ на невысказанный вопрос.

– Семейные радости.

Он понимал. Не раз они с братьями доводили друг друга едва не до безумия, но, слава богу, всегда стояли друг за друга.

Родители Харли хоть и не были заодно, но как-то ладили: не пили, не били детей, на столе всегда была еда. И все же какими бы милыми и добрыми они ни были, Харли с сестрой не получали и сотой доли той поддержки от своей семьи, которую получал Ти Джей.

Ее родители всегда шли на поводу у своих слабостей: чему быть, того не миновать. Но Харли хотела в жизни стабильности, и ее надежды и мечты удивляли родных. Они любили ее, но не понимали. И все же, несмотря на отсутствие этого понимания и поддержки, Харли выросла невероятно выносливой, твердо стояла на ногах и была самым мягкосердечным существом из всех, кого Ти Джей когда-либо знал, хотя и не любила выказывать слабость или просить о чем-либо…

Никогда.

– Я знаю, что тебе приходится много работать, чтобы помогать родителям и Скай. Если тебе самой когда-нибудь понадобится…

– Не понадобится.

Она оглянулась и послала ему улыбку, чтобы смягчить тон.

– И ты бы делал то же самое для своей семьи, если бы пришлось.

Собственно, и делал.

Значит, она помнила. Помнила, каково это – быть старшим, отказаться от личной жизни, чтобы заботиться о Кене и Стоуне.

– Все это было так давно!

– Ты не часто говоришь о своей юности. Хотя я знаю, как плохо тебе приходилось, особенно когда отец еще был жив.

Все в Вишфуле знали его отца, отличавшегося на редкость мерзким характером. Он был профессиональным наездником на быках, выступал на родео, жестоко обращался с животными и еще более жестоко – с сыновьями. Особенно с самым младшим, Кеном, которого Ти Джей старался защитить, когда мог, даже ценой собственной шкуры.

– Как я сказал, это было давно.

– И все же ты стараешься проводить как можно больше времени вне дома.

– Я проводник, поэтому постоянно в экспедициях и походах, – напомнил Ти Джей.

– Твои братья тоже, однако не отправляются в трехмесячные путешествия на Аляску и не шляются по Канаде: все больше работают здесь, на месте.

– Именно потому, что они остаются, езжу я: кто-то же должен сопровождать такие экспедиции. Кстати, они очень дорогие и приносят нам бо́льшую часть дохода.

– Ти Джей, – проговорила она с пугающей мягкостью, – и кто из нас лжец? Мы оба знаем, что здесь, дома, тоже хватает дел.

Поскольку именно это и было правдой, он промолчал.

– Так от кого ты бежишь?

Черт… Как она сумела обернуть все против него?

– Я скажу тебе правду, если скажешь ты.

– Не скажешь.

– Скажу, – пообещал Ти Джей, выдержав ее оценивающий взгляд.