Мой пленник, моя жизнь - Валентеева Ольга

– Приступайте. – Лери Белла махнула черным кружевным платком.

Нет, меня не стали обыскивать, не стали раздевать. Все было гораздо хуже. Двое дюжих мужчин схватили и подтащили к трупу, а затем привязали – лицом к лицу. Так что я смотрел в глаза убитому и одновременно понимал, что не выберусь. Не достану до кинжала. Глупо умереть вот так. Жутко.

Нас подхватили и потащили не к мешку – к коробу, в котором наверняка хранились винные бутылки. Правильно, в мешке я задохнусь сразу, не прочувствовав всего ужаса своего положения, зато в коробе какое-то время буду жив – час, два, три. А тело белобрысого казалось каменным. Я старался не думать, не анализировать то, что происходит. Не сейчас! Потом, если это «потом» когда-нибудь настанет.

Крышка короба закрылась над головой. Качка говорила о том, что нас опускают в могилу. А затем раздались глухие удары земли о крышку короба: бах, бах. Я понял, что сейчас закричу от ужаса, и с силой сжал зубы. Нет нужды ждать, пока могильщики завершат свое дело. Пора выбираться. Завозился, стараясь ослабить веревку. Кинжал съехал, распарывая кожу. Проклятье! Я заелозил активнее, заерзал вверх-вниз, чтобы кинжал сполз ниже. Еще немного! Затрещала ткань, разрезанная лезвием. Повязка сползла до локтя. Теперь надо осторожнее. Сильная кровопотеря мне ничем не поможет.

Постарался разрезать те веревки, которые как раз были в районе локтей. Дышать становилось тяжелее. Надо торопиться! Ну же! Одна поддалась, за ней – вторая. Есть! Кинжал скользнул в ладонь. Я перехватил рукоятку и разрезал остальные веревки, освобождая сначала руки, потом ноги. Перевернулся на спину, ощущая ледяной холод трупа, и с силой ударил ладонями по крышке. Короб оказался добротный. Крышку прихватили гвоздями, и сразу ее сдвинуть не получилось. Я бил снова и снова, а когда пошла первая трещина, понял, что еще немного – и меня засыплет комьями мерзлой земли. Набрал полную грудь воздуха – и крышка поддалась, а следом меня будто накрыло камнями. Не выберусь. Земля лезла в нос, в рот. Она казалась такой тяжелой, будто на тело поставили дом. Но я рвался вверх, к жизни. Царапал глыбы, срывая ногти, разбивая руки в кровь. Выше! Не сдамся… Выше… К Эмми. К Лайзе, Шиану, Ните. К свободе, которой и не пахнет. Но я хотел жить. Жить! Понял, что не могу больше дышать. Рванулся из последних сил – и пальцы схватили воздух. Кто-то перехватил за руку, потащил вверх. Лери Белла будет недовольна. Кажется, я уже слышал ее гневный окрик. Но было все равно. Вывалился за края могилы, упал на спину и хрипло дышал, раскинув руки. Боль… Каждый вдох отзывался болью. Запоздало накрыл ужас. Трясло, как в лихорадке, зуб не попадал на зуб.

– Выжил, – прозвучало как сквозь туман. – Что ж, оттащите в замок. А завтра – на работы, и чтобы спины не разгибал.

Шаги… А затем – теплые руки Лайзы, вытирающие землю с моего лица.

– Надо подниматься, мальчик, – шептала она, а на лицо падали мокрые капли. – Давай, дорогой.

– Я помогу, – подвинул ее Шиан и рывком поставил на ноги.

Я обвел толпу мутным взглядом. Эмми сдержала слово, не пришла. Хорошо. А Шиан осторожно увлек меня прочь. Мелькнула мысль об оставленном в коробе кинжале. Он улетел куда-то под тело белобрысого. Вернется Эйш – будут проблемы. Потом… Это – потом. А сейчас дойти до своего чулана, рухнуть и лежать, восстанавливая дыхание. Лайза подхватила под вторую руку, справедливо рассудив, что вот-вот упаду. Остальные рабы так и шли за нами. Никто не вмешивался, все молчали. Будто уже похоронили. Не дождетесь!

Кто-то накинул на плечи свой плащ. Я попытался укутаться в него, но пальцы не слушались.

– Давай я. – Лайза поправила ткань, затянула застежку. – Еще немного, мальчик.

Я не видел, куда шел. Холодный пот катился градом. Тело горело, несмотря на холод. Но надо было дойти. Эта мысль билась в голове, и я делал шаг за шагом, пока не наткнулся на дверь кухоньки.

– Пошли все вон! Представление окончено! – раздался рык Шиана. – У вас что, работы нет?

А Лайза помогла мне не упасть через порожек. Я на ощупь отыскал дверь в чуланчик, толкнул.

– Эри! – раздался безумный вскрик, и поддержка Лайзы сменилась на теплые объятия.

– Голубушка, вы бы так не рисковали, – с укором говорила Лайза. – Ну, чего ревете-то? Жив ваш приятель. Его и лопатой не добьешь. Сейчас я воды согрею, мальчик, хоть вымоешься.

А меня трясло так, что казалось, душа вот-вот расстанется с телом. Даже лицо Эмми выглядело размытым пятном.

– Эрвинг, милый, – шептала она, помогая мне сесть. – Потерпи. О, боги-покровители! Кровь-то откуда?

– Кинжал.

Губы шевельнулись почти беззвучно. Вот будет смешно, если, выжив после такой пытки, я умру от пневмонии. Тихо рассмеялся. Эмми испуганно замерла.

– Не… бойся.

Она обняла меня за шею, прижалась, наверняка пачкая платье, и разрыдалась. Я попытался обнять ее в ответ, но тело не слушалось.

– Готово, – вернулась Лайза. – Идем, мальчик, я помогу. А вы оставайтесь тут, лери. Не нужно, чтобы вас кто-то видел.

Эмми не хотела меня отпускать. А мне было бы легче, если бы она ушла. Тогда можно было бы на мгновение оказаться слабым. Но не при ней! Поэтому, сцепив зубы, я добрался до крохотной комнатушки, в которую Лайза каким-то образом втащила корыто. От воды шел пар.

– Давай помогу раздеться, – предложила она.

Я дернулся, а Лайза рассмеялась:

– Ты что, мальчик? Думаешь, я мужиков голых не видала? Не шевелись, упадешь ведь.

И принялась бойко стаскивать с меня рубашку и штаны. Остатки рубашки, что уж там.

– Я так испугалась, – приговаривала она, усаживая меня в корыто. – Чуть дышать не перестала. И что тебе этот тип сделал?

– Увидел… то, что не должен был, – ответил я.

– Понятно. – Лайза поджала губы. – Не рисковали бы вы, а? Замужем ведь она. Проблемы будут.

– Они уже есть.

– И то верно.

– Я не допущу, чтобы это как-то задело Эмми.

Лайза мне не поверила. Только помогала оттереть разводы земли. Вода сразу стала черной, а в тело будто вонзились иглы.

– Царапина не сильно глубокая, – приговаривала она. – А вот пальцы синие прямо. Надо сказать лери Амелинде, чтобы помогла. Ты сам-то как, мальчик?

– Жив.

Вот и все, что я мог сказать. Жив, только ощущал себя наполовину мертвым. Ничего, это пройдет. Прошло же после казни. Сейчас это было хотя бы не так унизительно. Страшно, не более того.

– Поищу тебе одежонку какую, – приговаривала Лайза. – А пока вон кутайся в полотенце. Все равно лечить.

Опять Эмми тратить на меня магию. Слишком дорого я ей обхожусь. Надо поговорить с ней, убедиться, что она не пострадает. Лучше я буду держаться подальше, чем причиню ей вред. Обратно до чулана я уже дотащился сам. Эмми тут же перехватила, помогла лечь, и пришло долгожданное тепло. Оно разливалось по коже, возвращало чувствительность в руки и ноги, наполняло тело жизнью. Стало чуть легче дышать. Я уплывал в вязком тумане. Хотелось спать.

– Эри, не засыпай, – просила Амелинда. – Еще немного, пока я не закончу.

И снова призывала магию. Почувствовал, как перевязала плечо. Подумал еще, что надо отыскать подарок Ниты. Должен быть где-то здесь.

– Все, можно отдохнуть. – Эмми коснулась моего лба. – Лайза! Иди сюда, надо заварить травы.

Дальнейшее я уже не слышал. Проснулся только, когда Эмми пыталась напоить меня отваром, и снова ускользнул в вязкое марево беспамятства. В нем все смешалось: король Осмонд, который сурово грозил пальцем. Леонард Эйш, играющий тонким кинжалом с черной рукояткой. Его скалящийся братец. И Эмми – со слезами на глазах. Я тянулся к ней, желая успокоить, и не мог дотянуться.

– Тише, тише, – слышал ее голос. – Я здесь, рядом.

А должна быть в замке. Пытался ей это сказать, но не получалось. Будто якорь тянул обратно, на дно могилы. А я все хотел вынырнуть, выбраться, выжить.

– Говорила же, холод его добьет, – раздавался голос Лайзы. – Сказано, изельгардец. У них, по слухам, тепло.

– Ничего, справится. Должен справиться, – отвечала Эмми.