Камилла Мортон - Плутовка

— Вирджиния, ты должна быть благодарна, что воспитывалась в таком доме.

— Прости, я знаю, но вы же прекрасно понимаете, что я имею в виду. — Вирджиния сконфуженно вздохнула. — Дело не в Иденторпе, а в порядке вещей, в том, что я должна была неукоснительно следовать старым отжившим традициям и представлениям. Я подумываю о том, чтобы вернуться в Лондон и попробовать себя на госслужбе. Помните, когда я работала на Уайт-холле — в последний год войны, — как мне там нравилось! Теперь, когда я чувствую себя куда более подкованной в профессиональном плане, мне кажется, я смогла бы занять должность секретаря члена парламента или что-то в этом роде.

— Ну что ж, — промолвил Лорд Вудсворт, — у меня достаточно связей в Вестминстире. — Буду только рад, если смогу помочь тебе в этом.

— Папочка, спасибо тебе… Но ты же знаешь, я хочу добиться всего сама.

Повисла пауза. Лорд Вудсворт смерил дочь пытливым взглядом. Ему показалось, в голосе ее звучит какая-то нерешительность, растерянность.

— Вирджиния, признайся, что-то случилось… — сказал он. — Я же вижу, что ты сама не своя. Ты словно не в своей тарелке. Может, это как-то связано с твоим работодателем?

— С чего ты взял? — Вирджиния нервно рассмеялась, словно почувствовав разлитую в воздухе тревогу. — Разумеется, нет. Как тебе могло прийти в голову?

Лорд Вудсворт подозрительно прищурился.

— Не знаю. Я думал, ты мне расскажешь. Что он за человек? Он пытался флиртовать с тобой?

Вирджиния устремила на него взгляд, исполненный священного негодования.

— Что ты такое говоришь! Он джентльмен до мозга костей и никогда не позволит себе компрометировать свою служащую. Едва ли это способствовало бы установлению нормальных деловых отношений.

— Вирджиния, можешь сколько угодно защищать обретенную тобой независимость, но ты остаешься моей дочерью. Ты вступила в мир, в котором традиционно доминировали мужчины. Тебя могут использовать в нечистоплотной игре. Ты слишком дорога мне, и, если что-то не так, я хотел бы об этом знать. Расскажи мне об этом человеке. Кто он?

В голосе лорда Вудсворта зазвенел металл, и Вирджинии сделалось не по себе — она уже пожалела о том, что поведала им о Стэнфилд-холле.

— Право, рассказывать особенно не о чем. По-моему, ему около тридцати двух — тридцати трех лет. Очень богат. Во время войны служил в армии, дослужился до полковника. Любит лошадей, в особенности скаковых.

— Ну что ж, мне это нравится, — не без доли иронии промолвил отец. — А ты случайно не влюблена?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Вирджиния опешила.

— Итак?.. — стоял на своем отец.

— Я… право… я не знаю, — пролепетала Вирджиния, чувствуя под колючим взглядом, как ее лицо заливает горячий румянец. — Я только знаю, что не могу продолжать работать с ним… учитывая мое отношение к нему.

Она по-прежнему боялась поднять глаза.

Лорд Вудсворт кивнул, словно давая понять, что теперь-то ему все ясно.

— А он? Как он к тебе относится?

— Об этом я не могу судить… Честное слово, папа.

— У него есть жена или невеста?

— Нет. Он… он был женат, но его жена погибла в Лондоне под бомбежкой.

— Следовательно, он вдовец?

— Да.

— Вирджиния, — мягко, вкрадчивым голосом, промолвила ее мать, — а что бы ты сказала, если бы вдруг выяснилось, что он питает к тебе такие же чувства?

Она повернула голову и заглянула в глаза матери. Они излучали теплоту, и в них было то, чего Вирджиния раньше не замечала, — понимание. Ее мать не любила выказывать своих чувств.

— Из твоих слов можно заключить, что он человек порядочный. Может быть, тебе самое время остепениться?

— Возможно, только я этого не хочу. По крайней мере, не теперь. Я должна еще многое успеть сделать, прежде чем за кого бы то ни было выйти замуж. — Шумно вздохнув, Вирджиния встала из-за стола. — Прошу меня извинить. Хочу пораньше лечь спать. Завтра я возвращаюсь в Стэнфилд, и мне рано вставать.

— Надеюсь, ты будешь держать нас в курсе того, что происходит между тобой и твоим… работодателем? — сказал отец. — Как, кстати, его имя?

Он встал и подошел к леди Вудсворт, которая в тот момент была занята тем, что наливала ему бренди.

— Дикерсон, — ответила Вирджиния, направляясь к выходу. — Рич Дикерсон.

В комнате повисла гробовая тишина. Никто не проронил ни звука. Вирджинии показалось, что она слышит биение собственного пульса. Она не могла видеть гаммы чувств, отразившейся на лицах ее родителей, — растерянности, недоумения, наконец, шока. Только слабый крик, исторгнутый из груди матери, заставил ее обернуться. Бледные неестественной бледностью, они походили на людей, до сознания которых только что дошло, что они смертельно ранены. Мать машинально схватила отца за руку. Оба точно окаменели.

Переводя взгляд с одного на другого, Вирджиния неуверенным, робким шагом направилась к ним. У нее екнуло сердце, по спине пробежал холодок. Интуитивно она чувствовала, что здесь что-то неладно.

— В чем дело? Что с вами? Вы знаете полковника Дикерсона?

Родители смущенно переглянулись.

— Нет, нет, — поспешно пробормотал отец и откашлялся. — Просто имя… показалось знакомым.

— Что значит знакомым? — озадаченно спросила Вирджиния.

— Ну, нам послышалось, ты сказала Пинкертон.

— В полку, в котором служил Бобби, был некий Пинкертон, — торопливо пояснила мать. — Он тоже погиб во Франции. Просто мы вспомнили о Бобби, вот и все. Мы все еще не можем примириться, что его больше нет с нами.

Вирджиния не была на сто процентов убеждена, что они говорят правду, хотя и не могла взять в толк, для чего им ее обманывать.

— Понимаю, — сказала она. — Фамилии действительно немного созвучны.

Смерив обоих подозрительным взглядом, она попрощалась и направилась к выходу. Когда она подходила к дверям, ее остановил голос матери:

— Вирджиния, скажи, полковнику Дикерсону известно, кто ты такая?

— Нет, для него я просто Джин Китс. Ему незачем знать мое полное имя.

— Да, да, разумеется, — пробормотала леди Вудсворт и, дождавшись, когда дочь выйдет из комнаты, обратила исполненный смятения взор на мужа. — Говорила я тебе, надо было сразу сказать ей всю правду. Может быть, расскажем ей все, пока она не уехала?

— Нет. Теперь слишком поздно. Раз она не собирается признаваться ему, кто она на самом деле, возможно, он никогда и не узнает. По крайней мере, будем надеяться…

Следующим утром до самого отъезда Вирджинии в доме царила гнетущая атмосфера. Безмятежный покой, которого они стремились достичь все эти годы, прошедшие со времени гибели Бобби, растаял, и на смену ему пришло что-то новое — в их душах поселился страх, и они знали, что им не избавиться от него, пока Вирджиния остается в Стэнфилд-холле.