Энн Бэрбор - Удача леди Лайзы

После затянувшихся прохладных дождей в Лондон наконец пришла настоящая весна. Одним ясным мартовским утром солнце искрилось на завитках железной, искусного литья ограды и щедрым потоком врывалось в окна элегантного особняка на Беркли-сквер. Оно играло бликами на изящном столовом серебре, нежном фарфоре и золотило кудри леди Элизабет Рашлейк, сидевшей за столом с чашечкой кофе в руке.

— Мама, — сказала она, нарушая внезапно наступившее недолгое молчание, — пойми, я вовсе не хочу тебя обидеть, но…

— Лайза, — строго проговорила дама, которая сидела за столом напротив. Это была миловидная женщина небольшого роста, в чьих рыжих волосах уже кое-где пробивалась седина. — Ты же знаешь, я хочу тебе только добра, и поэтому, согласись, мне не безразлично все, что с тобой происходит. А ты называешь это вмешательством! Но как я могу молчать, когда ты вчера вечером вела себя с бедным Джайлзом просто недопустимо.

Лайза вздохнула. Все сказанное было правдой. Она отвратительно обошлась с Джайлзом Дэвентри, чьей единственной виной было то, что он в который раз сделал ей предложение.

— Господи, да я от него просто устала, мама! Ему давным-давно пора понять, что я не хочу выходить за него замуж и вряд ли захочу в будущем.

— Но он так тебе предан, дорогая, и уже так давно! И, в конце концов, он…

— …Такой красивый молодой человек и так достоин стать моим избранником, — улыбаясь, закончила Лайза фразу за мать. — Не беспокойся, мы на этот счет пришли к соглашению, — добавила она. Я рада видеть в нем друга… но будущего мужа нет уж, увольте. Мне казалось, он это хорошо понимает.

— Ну, знаешь, дорогая! Прости, но это глупо. Какой тебе вообще нужен муж? Кого ты ищешь? Честное слово, Лайза, просто не укладывается в голове… Ну почему ты упрямо упускаешь все прекрасные возможности! Тебе столько раз делали предложения. Сейчас бы ты уже была матерью и растила детей. Чего еще нужно женщине?

— Я ведь тебе говорила, мама, — раздраженно ответила Лайза. — Я довольна своей жизнью. Принимай меня такой, какая я есть.

Летиция, вдовствующая графиня Бернселл, почувствовала, что вот-вот выйдет из себя. Она с раздражением посмотрела на свою старшую дочь.

— Ах, ради всего святого! Если бы ты была какой-нибудь убогой страхолюдиной, без всякой надежды найти достойную партию я еще могла понять. Но ведь ты одна из красивейших женщин Лондона. Как это там назвал тебя молодой Честерфилд ну, ты помнишь, в оде, которую он написал?

Лайза отмахнулась с видом страдальческого протеста.

— Прошу тебя, мама. Дай мне хоть спокойно позавтракать.

Леди Бернселл, усмехнувшись и не обратив внимания на слова дочери, продолжала:

— «…Лучезарная, златовласая богиня с очами цвета лазури…» Не могу вспомнить, как дальше.

У Лайзы вырвался недовольный смешок.

— Хорошенького же он обо мне мнения! Сравнивать меня с одной из этих дылд — языческих богинь! Хорошо еще, что он не величает меня Юноной, как Фрэдди Дэшвуд. Ну я ему и устроила за это будет помнить!

Мать улыбнулась:

— Да, эта дама была в теле чего нельзя сказать о тебе. Может, Диана или…

Лайза остановила ее умоляющим жестом. Она встала, подошла к окну и устремила взор на прелестный сад, окружающий особняк. Этим утром на ней было платье из тяжелого твидового шелка, и ее пышная юбка прямо-таки хрустнула, выдавая ее негодование. Мать глядела на дочь с укоризной.

— Согласись, твоему отцу это бы не понравилось. Он так хотел видеть тебя прилично устроенной.

Полные губы Лайзы дрогнули в едва заметной понимающей улыбке.

— Очень может быть, мама… Но, слава Богу, у него хватало веры в меня, чтобы не мешать мне быть независимой. Она быстро обернулась к матери. — Ну как ты не можешь понять? Я уже и так твердо стою на ногах. Мне двадцать четыре, — она оставила без внимания насмешливую гримаску леди Бернселл, — У меня есть уютный дом, друзья, ты и Чарити. Чего мне еще желать?

Вдова издала короткий, страдальческий возглас:

— Мужа, разумеется.

— Мама, ведь мы с тобой уже не раз говорили. Зачем начинать это снова? У меня нет ни малейшего желания расставаться со своей независимостью. Ну как ты себе это представляешь? Я запру себя в четырех стенах семейной жизни? Да ни за что! Ни за какие прелести брака, которые мне щедро сулят. Да и потом, среди моих знакомых нет ни одного, ради которого я бы решилась изменить свой образ жизни. Наверное, для этого нужно сильно влюбиться…

— Ты не всегда так думала, — колко парировала мать. — Помнится, были времена, когда ты вздыхала и краснела, как самая обыкновенная влюбленная девица. Конечно, это было много лет назад…

— Вот именно, — спокойно подчеркнула Лайза. — Это было много лет назад. С тех пор я сильно поумнела.

— О, дорогая, прости меня. Я совсем не хотела затронуть…

Ее перебил недвусмысленный смех Лайзы.

— Мама, уж не думаешь ли ты, что я до сих пор ношу траур? Надеюсь, ты меня лучше знаешь. Все это было давным-давно. И осталось в прошлом. Если честно, мне иногда кажется, что девушка, так безнадежно влюбившаяся в Чада Локриджа, была вовсе не я, а какая-то другая.

— Ах, дорогая, понимаю — но вовсе не безнадежно. Может, он и не тот мужчина, который достоин тебя, но, могу поклясться, он отвечал тебе взаимностью.

— М-м, — проговорила Лайза довольно безразличным тоном. — Может, ты и права насчет него. Но только он делал это на свой манер. До какой-то степени.

Она вернулась к столу, чтобы допить кофе.

— Мне нужно идти, мама. Я должна встретиться с Томасом через полчаса.

Она повернулась и пошла к двери, но внезапно ей преградила дорогу стремительно вбежавшая стройная девушка с летящими за спиной густыми пушистыми каштановыми волосами, выбившимися из-под лент.

— Мама! Лайза! — закричала она. — Ни за что не угадаете!.. Вы только посмотрите!

С этими словами она мгновенно повернулась и умчалась так же молниеносно, как и появилась. Лайза сочувственно подумала: вот уже добрых два года, как ее восемнадцатилетняя сестра вышла из-под опеки учителей и гувернанток, но по-прежнему скакала и носилась по дому с бьющей через край энергией любопытного щенка. Обменявшись улыбками, Лайза с матерью пошли вслед за ней.

— Чарити, да что стряслось? — спросила леди Бернселл младшую дочь, которая манила их нетерпеливым жестом в изящно обставленную маленькую столовую, примыкавшую к кухне.

— Там кто-то поселился! — ответила она восторженно, указывая из окна. Следуя за ее взглядом, обе старшие дамы увидели стремительно нараставшую гору мебели, выгружаемой двумя ломовыми извозчиками из экипажа на дорожку, ведущую к соседнему особняку.