Анна Кэмпбелл - Полночная страсть

Лондон, апрель 1827 года

Николас Чаллонер, маркиз Рейнло, лениво наблюдал за воздушными белоснежными платьями, кружащимися в вихре танца. Кто бы мог подумать, что отъявленный повеса, известный всему лондонскому свету, явится на бал дебютанток? Нужно вовсе лишиться рассудка, чтобы показаться на подобном почтенном собрании, несмотря на скандальную славу законченного распутника.

Стоило маркизу войти в зал, и оживленные разговоры тотчас смолкли. Рейнло привык, что его появление неизменно вызывает переполох. Ни любопытство, ни откровенная враждебность толпы не смущали его. Оркестр запиликал затасканный экосез, и маркиз обвел глазами зал, высматривая добычу.

«О, да…»

Его скучающий взгляд остановился на жертве.

Девушка была в белом. Разумеется. Белый цвет символизирует чистоту и невинность. Он убеждает покупателей на этом особом рынке, что ничья рука еще не замарала лакомый товар.

Однако участь мисс Кассандры Демарест была решена: маркиз в самое ближайшее время намеревался доказать, что обещание чистоты и непорочности не более чем ложь. В последнее время Рейнло успел забыть, что такое волнение, но, разглядывая девицу, ощутил прилив воодушевления сродни охотничьему азарту.

После короткой напряженной тишины зал взорвался шумом голосов. Определенно, не один маркиз пребывал в убеждении, что таким, как он, здесь не место. Распутникам вроде него самое место в преисподней. Корчиться им в адовом пламени.

Гости не зря всполошились. Маркиз носил в душе изъян и слыл человеком порочным.

Рейнло не сводил взгляда с девушки. Его губы искривились в усмешке предвкушения. Но вдруг какое-то пугало в черном заслонило собой прелестную Кассандру, испортив весь вид. Маркиз недовольно нахмурился. За спиной у него раздался голос виконта Торпа:

— Вы уверены, что готовы рискнуть, старина? Сплетницы так и сверлят вас злобными взглядами, и вы не просили мисс Демарест подарить вам танец.

— Рано или поздно всякий мужчина входит в возраст, когда следует обзавестись детской, Торп.

Рейнло снова окинул взглядом намеченную жертву. Черная преграда, заслонившая мисс Демарест, оказалась высокой женщиной с бесцветным лицом. Впрочем, половину лица ее скрывали темные очки и кружевной чепец с уродливыми лентами.

Торп недоверчиво хмыкнул:

— Едва ли мисс Демарест удостоит вас вниманием, любезный друг.

Рейнло ответил ему циничной усмешкой:

— Я один из самых богатых людей во всей Британии, а мой род восходит к завоеванию Англии норманнами.

Виконт презрительно фыркнул:

— Вы сделали все, чтобы обесчестить свое имя! Не воображайте, что к вашим ухаживаниям отнесутся благосклонно, друг мой. У мисс Демарест самая грозная компаньонка во всей Англии. Вы могли бы одурачить простодушное дитя, но устрашающая мисс Смит заставит вас пуститься наутек прежде, чем вы наложите лапу на состояние девицы Демарест. Готов поклясться, вы не успеете даже почуять запах ее денег.

— Меня не интересует богатство мисс Демарест, — признался Рейнло без тени лукавства. — Но неужели вы и впрямь полагаете, что какая-то жалкая старая дева способна меня обуздать? Да я ем компаньонок на завтрак.

На обед и на ужин маркиз съедал куртизанок, вдовушек и замужних женщин, получая при этом куда больше удовольствия. Он мало во что верил в жизни, но после первого опьяняющего любовного опыта прочно уверовал в быстротечное наслаждение, даруемое женским телом. Ничего более он не требовал от своих любовниц. Чаще всего к их вящей досаде.

Глаза Торпа азартно блеснули.

— Ставлю сотню гиней, что мисс Смит прогонит вас в три шеи, как только вы отвесите приветственный поклон.

— Сотню? Но дело верное, никакого риска. Пусть будет пять сотен.

— Идет.

Леди Рестон, стоявшая в окружении гостей, помахала рукой новоприбывшим. Торп позаботился заранее, чтобы его тетка послала Рейнло приглашение на бал. Однако, похоже, она была не слишком рада появлению маркиза.

Какая жалость. Она выглядела куда счастливее накануне вечером, принимая Рейнло в своем летнем домике. И еще более довольной эта достойная леди казалась полчаса спустя, со спущенными к лодыжкам панталонами и лихорадочным румянцем, оттенявшим великолепную белизну ее кожи.

Что ни говори, а женщины капризные создания, пропади пропадом все их восхитительные уловки.

Рейнло перевел взгляд с хорошенькой хозяйки дома на Кассандру Демарест, вновь оказавшуюся на виду. За этой малышкой поклонники увивались толпами с самого ее приезда в Лондон неделю назад. Маркиз наблюдал за ней издали. Она показалась ему лакомым кусочком. Блондинка. С изящной фигурой. Рейнло стоял слишком далеко, чтобы разглядеть выражение ее лица. Впрочем, наверняка на этом личике застыла та же бессмысленная сладкая улыбка, что и на остальных девичьих лицах в зале.

Не считая лиц компаньонок.

Маркиз вновь присмотрелся к темной фигуре: женщина, покровительственно склонившаяся над юной мисс Демарест, напоминала дерево, протянувшее свои ветви к беззащитной овечке. И словно прочитав мысли Рейнло, мисс Смит на мгновение замерла. Затем подняла голову и посмотрела на маркиза.

Даже на расстоянии, даже сквозь темные очки было видно, как сверкают ее глаза.

Компаньонка смотрела сурово, решительно, оценивающе. В этой особе не было ровным счетом ничего притягательного, и всё же Рейнло почувствовал, что не в силах отвести взгляд. Каким-то непостижимым образом чудовищная какофония голосов вдруг утихла, в зале повисла настороженная тишина.

Пронзительным колючим взглядом мисс Смит бросала вызов столь же откровенно, как если бы швырнула маркизу в лицо перчатку. Затем она повернулась к мисс Демарест: девушка о чем-то ее спросила, — а в следующее мгновение к Рейнло приблизилась леди Рестон во всем своем пышном великолепии. С ее появлением трещавшие в воздухе искры враждебности померкли и угасли.

До странности смущенный этой безмолвной сценой, Рейнло поднес к губам руку хозяйки дома, а после попросил представить его юной наследнице Демареста. Миллисент, леди Рестон, недовольно поморщилась, не в силах скрыть досаду. Однако она превосходно знала законы этого мира. Девушки рождаются на свет, чтобы выйти замуж и произвести потомство. И у холостяков имеются обязательства. Даже закоренелым бобылям, которые в молодости вели весьма разгульную жизнь, рано или поздно приходится думать о законном наследнике.