Яна Афанасьева - Финанс-романс. В дебрях корпоративной Европы

Родители скептически наблюдали за всплеском моей популярности и превращением гадкого утенка в восходящую звезду, втайне мечтая, лучше бы их дочка была попроще и поскромнее. Но, поскольку ни к оценкам, ни к отзывам учителей придраться было невозможно, им ничего другого не оставалось, кроме как ослабить поводок.

После школы я отправилась в Мурманский пед институт на филфак, потому что любила читать и писать. Институт я выбирала такой, куда бы меня взяли со стопроцентной вероятностью. Мне обязательно нужно было поступить, чтобы не возвращаться жить к родителям. Филолог из меня не получился. После второго курса я бросила институт и в последний раз напугала родителей, оказавшись беременной и незамужней.

Старый мир с его отсутствием секса, дефицитом, уравниловкой и мещанской моралью уходил в прошлое. Красивая жизнь казалась естественной и доступной, она была везде – в мексиканских сериалах, в рекламе зубной пасты, в новых глянцевых журналах, в пунктах обмена валюты, в коммерсантах, в непонятных «приватизациях» и «свободном рынке». В самом начале 1990-х я уже знала, что я другая, «несоветская». Начинающая хищница к тому времени хоть и не могла похвастаться богатой добычей, но уже достаточно долго привыкла жить на свободе, полагаться исключительно на собственный нюх, пользоваться обстоятельствами и не обременять себя лишними сомнениями.

В первый год после рождения Пашки в моей жизни ничего особенного не происходило. Алекс заканчивал институт в Питере, а я, как ни в чем не бывало, впитывала рекламный гламур с телевизионных экранов и перестала общаться со всеми, кто хотя бы раз косо на меня посмотрел. Экономя на еде и донашивая одежду школьных времен, я находила возможность покупать Cosmo и дорогую косметику. Это оказалось так просто – вычеркнуть и забыть отличницу-спортсменку-комсомолку, звезду класса. Уже тогда было видно, что проторенных троп больше не существует.

Как-то меня попросили отредактировать диссертацию начинающего бизнесмена. Общаясь с ним, я узнала о существовании ваучеров, акций и пунктов обмена валюты. Этот новый мир показался мне настолько интересным, что я решила поступить на заочное отделение в ФИНЭК. Как именно можно превратить финансовые знания в реальные деньги, я понятия не имела, но решила попробовать: стала секретарем того самого новоиспеченного кандидата экономических наук, диссертацию которого наполовину сама и написала. Сначала отвечала на звонки, потом стала готовить договоры и общаться с клиентами, а через год, воспользовавшись длительным отсутствием босса, открыла собственный бизнес.

В середине 90-х годов я зарабатывала на жизнь тем, что скупала у населения акции приватизированных предприятий и перепродавала их московским брокерам. Нередко случались дни, когда я своими руками пересчитывала и выдавала по сто-двести тысяч долларов. Мне было тогда чуть больше двадцати лет. Время от времени я была еще и инкассатором, то есть возила эти самые деньги на скупку акций сама из Москвы самолетами «Аэрофлота». Из средств самообороны у меня в кармане лежал баллончик со слезоточивым газом, который спокойно можно было проносить на борт, он не считался оружием. Как-то раз один из наших пунктов скупки акций ограбили. Там работали моя одноклассница и ее муж. Милиция уверяла, что все это притворство и деньги парочка просто прикарманила. Я не знала, кому верить, а правды мы так и не узнали. Одноклассница с мужем вскоре уехали из нашего города, а я тогда впервые поняла, что играю с огнем. Хорошо, что мы тогда вовремя остановились и уехали в Финляндию. Дикие 90-е годы с убийствами в подъездах, бандитскими разборками и взятками остались в прошлом.

Наши европейские дети к двадцати годам только заканчивают школу. В шестнадцать им кажется, что впереди еще много времени, поэтому в их задачи входит просто хорошо учиться, помогать по хозяйству родителям и иметь какое-нибудь хобби. Мы в этом возрасте уже точно знали, что пора выбирать институт, записывались на подготовительные курсы, ходили по репетиторам. К девятому классу тот, кто хотел чего-то добиться в жизни, уже имел более или менее четкий план. Не поступить в институт в наше время казалось трагедией и страшным позором. Многие к этому времени уже успевали поработать. Как-то мы с Пашкой разговорились о том, что во взрослой жизни ему придется конкурировать за место не с инфантильными европейцами, а с на все готовыми индусами, трудолюбивыми китайцами и выходцами из СНГ. Я пыталась нарисовать картину, как его ровесники из стран третьего мира живут в бедности, как им во что бы то ни стало хочется вырваться из трущоб из страха за завтрашний день. Дети не верят, что все серьезно. Конечно, по сравнению со мной у них будут преимущества: иностранные языки, связи родителей, деньги на первое время. Они мобильны, у них меньше культурных барьеров. Но не будет чувства отчаянной необходимости получить во что бы то ни стало этот диплом или эту работу, которое двигало нами в начале 90-х и движет сегодняшними эмигрантами.

Алексу пришло время делать выбор. У него на руках два предложения о работе, одно из Утрехта, второе из Цюриха, и еще одно приглашение на интервью в Люксембург. Не так давно сталелитейный магнат Лакшми Миттал купил самую большую европейскую корпорацию Arcelor , штаб-квартира которой находится в этом герцогстве. Теперь она называется ArcelorMittal. Почему-то именно от этой встречи Алекс многого ожидает, вот и решил пока не давать ответ ни японцам из Голландии, ни немцам из Швейцарии.

Пока мужа не пригласили на интервью, я почти ничего и не знала об этой компании. Читала только, что Ваниша Миттал выходила замуж в Версале, Адитья Миттал закончил бизнес-школу Wharton , одну из лучших в мире, и что, согласно договоренности Лакшми Миттала и правительства Люксембурга, главная резиденция новой корпорации останется в герцогстве. Правительство в свою очередь пообещало предоставить новому владельцу самые благоприятные налоговые условия.

По моим тогдашним представлениям, до слияния с Митталом, работа отдела стратегического планирования Arcelor сводилась к тому, чтобы встречаться с правительством Люксембурга, рассуждать о погоде и о том, как много людей трудоустроено на заводах компании. После этого из-под легкого пера какой-нибудь канцелярии выходили постановления о новых дотациях или льготах для градообразующего предприятия. Господин Миттал (который, судя по отзывам в прессе, принимает активное участие в насущных делах корпорации, а не только в гольф играет с инвесторами) решил, что манна небесная вечно сыпаться не будет, и потребовал поставить на научную основу работу отдела, распоряжающегося долгосрочным планированием ресурсов. В связи с чем им и понадобился (как мы надеемся) кто-то вроде Алекса.