Дмитрий Кравцов - Третий источник

Гарантия давно истекла, денег на повторную коррекцию все одно нет, так что остается сжав зубы попытаться вылечить больную голову дедовским способом — выпить. И пожрать чего-нибудь горячего, это обязательно.

Водка в четвертый раз вернулась в стакан…

Влить в себя целебный напиток в конце концов удалось, даже вкус прочувствовал, и хотя полдня уже было позади, Толяныч не особо-то расстроился. Веселое солнышко заглядывало в окна, и вчерашняя встреча с одноглазым людоедом при свете дня выглядела полным бредом. А если принять во внимание количество выпитого, тем более. Тут хочешь — не хочешь, а чертей увидишь. Однако память упорно подтверждала подлинность случая, и никаким сбоем в коррекции этого не оправдать. Да еще и слюнтяй этот со своим запахом… Ладно, оставим пока. Новый день выдвигает на первый план свои проблемы, если так можно назвать необходимость приготовить хоть какой-нибудь человеческий завтрак.

Даже сама мысль о еде вызывала законное отвращение, тем не менее он перекусил черствым кусочком сыра и таким же хлебом. Полегчало. Фантик пока помалкивал в тряпочку, и Толяныч в одиночестве, слив остатки «Звезды Севера» в стакан, долил доверху совершенно неизвестным в природе напитком «Тропикл», произведенном как ни странно в Липецке. Интересно, откуда там плоды авокадо? Чудеса гидропоники? Однако тропическая субстанция обязывала произвести некоторые действия, и он нашел в себе силы бросить упаковку белковых котлет в микроволновую печь, выставил на пульте режим «Сильная жарка» — вот это уже будет настоящий завтрак.

Все это время Толяныч искоса поглядывая на экзотический напиток, призывно желтеющий в стакане, и втайне гордился собственной выдержкой. Наконец, осторожно неся стакан с живительной смесью, он подрулил к домашнему компьютеру, походя настроив трансляцию на волну «Ретро», и осторожно опустил задницу на самый краешек стула. Предвкушение бодрящего глотка поднимало настроение, как штангист рекордный вес, и стакан был уже в зоне досягаемости пересохшего рта, когда дюралевые ножки плавно подломились, и он съехал на пол, как с горки, по инерции еще собираясь хлебнуть. В попытке удержаться Толяныч с силой шлепнул ладонью по столу — джойстик разлетелся вдребезги, угодив под «горячую руку».

«…где-то под Таганрогом…» — недорезано заорало из колонок, на что Толяныч отреагировал спазмом в желудке и, забыв про стакан, вскочил.

Бляха-муха!!!

Текло по усам, по бороде, даже по животу, но в рот — что обидно — не попало ни капли. Толяныч метнулся к домокому с горячим желанием разнести паскуду на куски. Судьба, подлая обманщица, видимо еще не исчерпала запас персональных обломов, приготовленный на сегодняшнее утро — левая нога поехала по мякоти авокадо липецкого разлива, и Толяныч махом сел на поперечный шпагат, здорово треснувшись затылком об угол стола. Домоком послушно заткнулся, зато вездесущий «Тропикл» мгновенно впитался в штаны.

— Ты бы полегче что ли с головой… — осторожно напомнил о себе сосед, видимо вспомнив о собственном предназначении.

— Заткни свою помойку, долбаный урюк! Пропала опохмелка! — взвыл Толяныч так, что даже Матрена, с интересом наблюдавшая за перипетиями хозяйской жизни, шарахнулась в коридор.

Поливая трехэтажными матюгами сбойного клона, Толяныч с треском срывал липкие от авокадо шмотки, одновременно пытаясь уловить ну хоть капельку столь желанного полторы минуты назад напитка. Наконец он, обнаженный, словно античный герой в видео-курсе древней истории, осторожно рухнул на сохранявшую подобие устойчивости малютку и закурил, ежеминутно ожидая новой подлянки — не ровен час лопнет осмотический[4] матрас, как это уже бывало, или еще что…

Кормление дерьмом халтурщиков от пси-коррекции явно откладывается. День, скотина, только поманил кажущимся благополучием, а на самом деле и не собирался задаваться.

Черная полоса продолжается.

«Ой, лежу на пляжу…» — охрипшим басом тупо напевал Толяныч раз за разом единственную строку модного шлягера, втайне мечтая о поездке в Сер-Бор и пропитываясь ядовитым осознанием недостижимости мечты. Настроение окончательно обвалилось и погребло его с головой.

— Что же ты, братан, разлегся-то? Да еще в таком виде, — послышался укоризненный голос от дверей. До Толяныча дошло не сразу, а когда дошло, то в дверях обнаружился Серега Кротов, закадычный друг детства с незатейливым прозвищем Крот. Хотя «обнаружился» — термин к Сереге явно неприменимый: бывший оператор погрузчика, мелкий спекулянт и бандит, а ныне сотрудник московского ОМОНа дружески молчал, распирая могучими плечами дверной проем и держа на мясистой ладони никелированную таблетку ключа от входной двери. Левое плечо Сереги оттягивала спортивная сумка необъятных размеров с торчащей из нее резиновой рукоятью шокера, что делало его похожем на разъевшегося теннисиста.

Вывод очевиден: с оружием — значит с дежурства. А значит либо поддатый, либо злой как черт.

— Вот это я понимаю, гостеприимство! Иду себе и гадаю — дома ли братуха Фант? А он, мерзавец, уже и посуду расставил, — Крот пнул ногой валяющийся стакан с загустевшими остатками липецкой экзотики. — И закусь уже шкворчит во всю мазуту. Даже ключи оставил на коврике — мол, заходи, явка чиста. Ну ништяк.

Вся тирада обильно пересыпалась не слишком пристойными выражениями, смешками и прочая, и прочая — словом, была раз в шесть длиннее.

Толяныч рванул навстречу закадычному другу, мимоходом отметив, что микроволновка с заданием не справилась, и дым клубится аж в коридоре. Бляха-муха, совсем домоком достал!

Потом Крот обнародовал свой личный джентльменский набор из разнокалиберных бутылок.

— О! За что гуляем? — осведомился Фантик.

— За здоровье. Вчера в одной кафешке очередная разборка была. Пришлось пострелять. — Серега закурил «Кэмел» и прошел в ванную, оставив Толяныча гадать о собственной роли в той разборке. — А ты, пьянь обоссатая, с утряни уже вумат, — кричал он сквозь шум воды, — или еще со вчера?

— Да со вчера… — Вяло ответствовал Толяныч, передергиваясь от подступившей отрыжки, но от алкогольного изобилия взгляда не отводил.

Крот тоже не признавал химии, а это тебе не Липецк какой-нибудь паленый, и уж тем более не Таганрог, мать его. Теперь, когда привычные способы защиты сознания налицо, вчерашнее представлялось скорее уж белой горячкой, что конечно тоже не сахар, но все ж лучше. А то ведь получается, что какие-то маньяки-каннибалы обосновались всего-то в десяти минутах пешего хода от дома.

К своему огромному удивлению Толяныч обнаружил, что вчерашняя история не дает ему покоя. Казалось бы, с чего? Хотя покопавшись в себе, он обнаружил вполне понятную причину: «Они же знают, где я живу! И не просто знают, а знали точно уже тогда, когда я всего лишь махнул рукой в примерном направлении! Следили? Вероятно. И слюнтяй вовсе не случайно оказался на Пражской. Но зачем?!! Кому я нужен, простой бесперспективный инженер-электронщик? А это уже не похмельное предчувствие. Не какая-то там заноза в мозгу. Это не сбой коррекции — это уже реально!»