Виктор Точинов - Пасть

…Сейчас Слава внимательно изучал принесенные Граевым из “Орион-Трейда” документы, порой извлекая какую-то справочную информацию из распирающих шкаф папок и из компьютера, а один раз даже вышел с кем-то посоветоваться.

Граев, слабо разбиравшийся в премудростях счетов-фактур и платежных поручений, тихо сидел в углу. Ладно, Слава специалист отличный, найдет уж ниточку… Хотя, если честно, и ему, и другим все же далеко до матерых волкодавов из старого ОБХСС — вот у тех была хватка, их противники ходили под расстрельными статьями и прятали концы куда как тщательнее…

— Ну, в общем, все понятно, Танцор. Ведь мелкие детали тебе не нужны?

Граев кивнул. Его интересовало главное — как и куда делись деньги Колыванова. В жутковатую и фантастическую историю, медленно прояснявшуюся, этот эпизод не вписывался.

— Это не попытка смыться с деньгами. Да и сумма не та… Это самая рядовая, вполне банальная, регулярно проводимая обналичка. Обналичка под товар.

— Слава, ты объясняй мне попроще. На уровне курсанта милицейской школы.

— Ну хорошо… На чем там твой “Орион” специализируется?

— Оптовая торговля… Сидят несколько менеджеров, у каждого свое направление: стройматериалы, бытовая техника, продукты длительного хранения…

— Ладно, пусть будут стройматериалы. Смотри: Колыванов покупает за черный нал партию левых материалов. Потом якобы за них переводит деньги на подставную фирмочку, получает от нее наличку за вычетом процента и оформленные документы на товар. Цена в тех документах чуть ниже отпускной “Ориона”, и от большей части налога на прибыль Колыванов уходит.

— Значит, все это насквозь незаконно…

— Как сказать… В принципе — да. Но это настолько обычная практика, что до всех руки не доходят. Стараемся прижучить тех, кто обходится так с казенными денежками… А Колыванова тут прихватить почти невозможно — стал бы доказывать, что ему привезли машину товара именно с этими документами и он вполне честно-законно за него расплатился. Схема у него была налажена, но наличку и документы за последнюю проплату забрать не успел…

— Эти деньги можно вернуть?

— Сомнительно. По этим документам фирмочку не найти — тут юридический адрес, где никто никогда не появится… Непонятно одно — мы имеем дело с самой рядовой обналичкой не бог весть на какую сумму. Я посмотрел на обороты “Ориона” — такой убыток никак не мог его пустить на дно. Крупная, налаженная фирма. Кто-то там завелся. Жучок-точильщик…

— Выковыряем. У меня к тебе деловое предложение.

— Какое?

— Подработать. За деньги. Немного. Одну ночь с документами и один день с людьми. Суку эту мне вычислить не проблема, но надо железно припереть к стенке доказательствами. А какой из меня финансист, сам видишь.

Слава вздохнул. Работы у него было навалом. Но как откажешь человеку, который, сам раненный, тащил тебя на спине полтора километра — тащил в темноте, разрываемой в клочья буханьем гранат и прошиваемой ядовитыми светлячками трассирующих очередей? Слава спросил просто:

— Когда начинаем, Танцор?

Как ни крути, но сей факт вполне вписался в бредовую версию Марина. Деньги никто не забрал, канули в фирме-однодневке. Все логично — зачем наличные перешедшему на подножный корм оборотню?

Но стоит поискать и другие объяснения.

Рассмотрим: кто выиграл от всей истории материально? Понятно, не Катя. Почти все капиталы были в деле, а от мужа она получала больше, чем от осиротевшего “Ориона”. Значит…

Значит, сотрудники Колыванова. Коммерческий директор. Менеджеры… Вольготная жизнь у них началась после исчезновения Колыванова. Вольготная и богатая… Деньги, как и все в природе, бесследно не исчезают — лишь перетекают в другое место…

Подросли, похоже, у волчат зубки…

Или не подросли? Воспользовались-таки щипцами-челюстями, имитирующими укус хищника? А за вполне разумную сумму Колыванова можно было и не убивать — упечь в дурдом по подложным документам. Ширять ежедневно “дурью” — и не вспомнит, кто такой и как зовут. Схема сложнее, но — не убийство, статья другая…

Хотя — и без того два трупа. Но от убитых Саши и Горянина ниточку к менеджерам “Ориона” протянуть куда сложнее… Громоздко, конечно, и надуманно… Но не больше, чем рыскающий по полям и лесам оборотень…

Ладно, так или иначе, пора разобраться с этими любителями чужих кусков пирога.

Знающие люди говорят, что в любой глыбе горного хрусталя есть точка, в которой пересекаются все линии напряжения, проходящие через гигантский кристалл. И если найти такую точку и легонько по ней стукнуть — кажущаяся несокрушимой глыбища взорвется ливнем рассыпающихся осколков.

В “Орионе” такой точкой был, без сомнения, Сережа Метцель, ходячая неуверенность — менеджер, сидевший на самом бесперспективном и незначительном направлении. Времени для вдумчивой разработки не было, и Граев решил применить простой и эффективный прием под названием “экстренное потрошение”. В достаточно мягком, впрочем, варианте.

Подойдя на улице к возвращавшемуся с работы Метцелю, он безапелляционно взял того за рукав и повлек в находящееся неподалеку кафе “Трюм”. Несмотря на вечерний час, здесь было пустынно — высокие цены на спиртное отпугивали любителей вечернего общения за стаканом дешевого алкоголя.

“Трюм” был разделен на какое-то подобие отсеков дощатыми стенками, имитирующими мореное дерево. Граев молча уселся в самом дальнем и, ожидая, пока официантка принесет два заказанных стакана с пивом, тяжело смотрел на Сережу крайне неприязненным взглядом. Метцель, малокровное дитя Интернета, нервничал, ерзал по деревянному сиденью. Когда его напряжение достигло высшей точки, Граев внезапно рявкнул:

— Колись, сука!

— А-а-а… э-э-э… — Ничего более членораздельного сжавшийся Сережа не смог из себя выдавить.

— Колись, говорю! Все, кончились ваши игры. Я только что из ОБЭПа. Знаешь, что это такое? Молодец, начитанный… Пойдешь на нары — будешь романы зекам рассказывать. Длинные. Как Шахерезада в гареме. Но у нее один муж был, а у тебя будет — вся камера.

Онемевший менеджер производил головой странные манипуляции — и кивал, и мотал ею одновременно. Граев расценил это как нежелание менять гетеросексуальную жизнь с молодой женой на роль камерного петуха. И как готовность к диалогу.

— У тебя есть два варианта дальнейшей жизни: или ты изливаешь все досуха, до донышка, или…

Граев стиснул в громадной левой ладони жалобно хрустнувший стакан — брезгливо стряхнул с руки осколки и хищно, постаравшись сделать самое зверское лицо, слизнул выступившую из пореза ярко-алую каплю крови. Потрясенный Сережа смотрел на него взглядом кролика, над клеткой которого склонился хозяин, выбирающий жертву для воскресного супа. Быстро клиент созрел, брезгливо подумал Граев, доставая диктофон.