Оторва. Книга пятая (СИ) - "Ортензия"

— Ольга Павловна, а когда остановку будем делать? Давно ведь едем?

Англичанка отреагировала мгновенно и по-хамски. В принципе, ничего другого и не ожидала.

Вскочила на ноги, развернулась и заорала:

— Тебе было мало? Ничего, потерпишь, как это делают все остальные.

— Да мне то что? У меня только ноги затекли, но могу по салону пройтись, а вот народ жаждет и если в самом ближайшем будущем не остановиться около лесополосы, салон зальёт, — я усмехнулась, — вы бы у водителя поинтересовались: ему это надо?

Мымра бросила взгляд на притихших комсомольцев и грозно спросила:

— Ну, кто ещё так думает?

Взметнулся лес рук, и взгляд у англичанки сделался озабоченным. А она что думала, все будут стойко переносить тяготы и лишения? Мочевой пузырь, он как терминатор — с ним нельзя договориться.

Иннокентий Эдуардович оглянулся, кхекнул и наклонился к водителю.

О чём они шептались, мы не слышали, но буквально через несколько секунд озвучила мымра:

— Через десять минут будем на месте.

Ехали мы не десять минут, а положим все двадцать или двадцать пять, да и не было подходящего места. Степь в обе стороны, ни деревца, ни кустика, но когда автобус съехал с трассы и развернулся на асфальтированной площадке, по салону прошёл вздох облегчения.

Никакого туалета поблизости не было, но, метрах в пятидесяти виделись какие-то постройки, вот на них водитель и указал.

Мымра встала первой и громко сообщила:

— Никто никуда не бежит. Все организованно выходим из автобуса на улицу и строимся в колонну по трое, по ранжиру. Всем всё ясно⁇

Идиотизм. Решила подлить немножко масла. Ну не могу сидеть спокойно в такой обстановке.

— Всем шагать в ногу и громко поём: Взвейтесь кострами синие ночи.

Ну а что. Смотрела парочку старых фильмов про пионеров. Не помнила куда они шагали, но небольшими отрядами и пели именно эту песню. Так что я здраво рассудила, что за пару лет сегодняшние комсомольцы не должны были забыть слова, если даже я помнила первую строчку.

Мымра отреагировала мгновенно:

— Бурундуковая, не умничай. Выполнять то, что я сказала.

Двери открылись, и народ повалил на улицу. Я выпустила Люсю и, дождавшись, когда кое-как построившийся отряд зашагает в сторону построек, мрачно улыбнулась.

Ну вот и всё. Кулёк с пряниками положила на соседнее кресло, затянула верёвку на рюкзаке и, забросив его на одно плечо, зашагала к выходу. Глянула на водителя, который отошёл к грубо сколоченным скамейкам и усевшись на одну из них, закурил.

Куда идти я не имела понятия, но вдалеке была видна небольшая деревушка, и туда наверняка ходил автобус из Одессы. А если спуститься с косогора и пойти по низине, так никто меня не сможет разглядеть. Пока посетят толпой туалет, пока рассядутся по местам, пока Люся сообщит им о моём решении вернуться домой, я уже буду на полпути к городу.

Так что, только вперёд.

Глава 9

Не успела отойти от автобуса даже на шаг, как сбоку меня окликнул мужской голос:

— Ева. И почему я именно так и подумал? Дождёшься, когда все уйдут, подхватишь свой рюкзачок и отправишься неизвестно куда.

Я оглянулась. Облокотившись на бампер автобуса, стоял Иннокентий Эдуардович, собственной персоной. В голове сразу созрело два вопроса: почему я его не увидела из салона, и как он догадался, что я собираюсь сделать. И вот если первый вопрос особо не интересовал, может он дальше стоял, а когда увидел, что я двинулась на выход, решил подловить. То вот второй. Каким образом преподаватель мог вообще подумать о том, что мне пришло в голову и вовсе неожиданно?

Я обречённо глянула на деревню, в которой рассчитывала оказаться максимум через полчаса, даже мелькнула мысль кинуться в бега. Учитель, в силу своего возраста меня бы не догнал. Но это было нечто мимолётное, глупое и выглядевшее по-детски. Представила со стороны, как это будет смотреться, к тому же, вместо Бурундуковой всплыл образ Синицыной и скривилась.

Иннокентий Эдуардович воспринял это по-своему.

— Думаешь побегу за тобой? — он усмехнулся, но сделал это по-доброму. — Нет. Можешь уходить, но разве тебе всё равно, будет участвовать наша команда или её отчислят.

Я глянула на регалии преподавателя и пожала плечами.

— Я не участвую в соревнованиях и какой толк команде от меня? Что я есть, что меня нет, никто и не заметит.

— Ни в каких? — мой ответ словно озадачил учителя.

А он этого не знал?

— Но это, в конце концов, и не важно, — продолжил он после минутной паузы, — ты находишься в группе, заявлена в списках, представь, что будет дальше? Ты подумала?

— Вам Слободкина Люся сообщила бы, что я уехала домой. Никаких проблем.

— Никаких проблем? Ева, да что с тобой? Пропала девочка из группы, а мы спокойно отправились дальше не думая о том что ты за 200 км от дома?

Я нахмурила брови. Это что значит? Отец меня обманывал? Рассказывал, что сбежал из пионерского лагеря, поругавшись с воспитателем. Было это ближе к окончанию смены, сообщил друзьям, что уезжает домой и был таков. Два дня добирался, ночевал в стогу сена, кто-то подвозил, но большую часть пути отшагал пешком и, ни одна падла не обеспокоилась, куда исчез тринадцатилетний мальчишка. Родителям сказал, что в лагере карантин объявили, потому и отправили всех по домам на пять дней раньше. И всё.

А со мной, что не так? Схожая ситуация.

— И что бы вы делали? — даже стало интересно.

— А ты не догадываешься? Это, между прочим, ЧП. Вызвали бы милицию, минимум два дня нас тут продержали, выясняя все обстоятельства и попутно разыскивая тебя. А потом вся группа отправилась домой с Ольгой Павловной, а меня, как ответственного, задержали, на н-ное количество времени. Вероятнее всего, пока тебя не нашли.

Не поверила. Положила на другую чашу весов рассказы отца и не поверила. То есть, вот если бы я прямо сейчас сбежала от препода, заявив, что в гробу видала их всех вместе со слётом, милиция обвинила сопровождающего? Может и задержали на пару часов, чтобы составить протокол и поехали все дальше. Так что, уважаемый Иннокентий Эдуардович в данный момент давил своим авторитетом на мою комсомольскую сознательность. На пятнадцатилетние мозги Бурундуковой. Синицыной он эту чепуху впаривать точно не стал.

Ну а мне что делать? Проявила сознательность, но, тут же заявила:

— Если вы ответственный за поездку, в таком случае, передайте Ольге Павлове, чтобы не дёргала меня из-за личной неприязни и мстительной натуре.

Он обаятельно улыбнулся.

— Не беспокойся. Об этом я позабочусь.

А когда я полезла в автобус, он внезапно добавил загадочную фразу:

— С возвращением, Ева.

Я замерла от неожиданности пытаясь сообразить, что он имел ввиду, но только на секунду, чтобы не привлекать лишнего внимания. Подумать об этом я могла и в кресле автобуса.

Но едва уселась на своё место и надгрызла сладкий пряник, чтобы подпитать мозги, меня отвлёк шум, идущий со стороны сараев, а глянув в окно, заржала.

Мальчишки и девчонки построившись в колонну по три, шагали в ногу к автобусу и напевали что-то весёленькое о комсомоле, о стройке и ещё чёрт знает о чём, а Ольга Павловна шла сбоку и с умным видом подмахивала одной рукой, словно дирижёр палочкой.

Абзац, Синицына! Тебе довелось и такое увидеть: как детей заставляют маршировать с песней после туалета. Или поверить в то, что они сами на радостях освободив свои пузыри, горланят нечто патриотическое во славу этого.

Иннокентий Эдуардович, вероятно решив сдержать данное мне слово, двинулся навстречу процессии и, встретившись на полпути с колонной, пристроился рядом с англичанкой.

Отряд сбился с ноги и остановился на минуту, а потом продолжил движение под предводительством Гольдман. Кто бы сомневался.

Сама же Ольга Павловна принялась махать всеми конечностями, как мельница, что-то доказывая своему собеседнику, но потом замолчала и, заложив руки за спину, стала слушать с угрюмым видом. Значит, уважаемый Иннокентий Эдуардович мог давить авторитетом не только пятнадцатилетних девочек, что сразу подняло его в моих глазах ещё на пару пунктов.