Норман Олер - Третий рейх на наркотиках

Кроме того, от каждого немца требовалось «сообщать о своих родственниках и знакомых, страдающих наркотической зависимостью, дабы им можно было безотлагательно оказать помощь»[34]. Создавались картотеки, позволявшие вести точный учет. На первых этапах главным инструментарием нацистов в борьбе с наркоманией стали столь часто ими практикуемые доносы. Диктатура широко пропагандировала так называемый «культ здоровья»: в каждом гау создавалось Рабочее объединение по борьбе с наркотиками, в состав которого входили врачи, аптекари, представители сферы социального страхования, юристы, военные, полицейские, а также служащие Национал-социалистской народной благотворительности. Эти объединения создавали сплошную сеть для ловли наркоманов. Нити управления этой сетью сходились в Имперском управлении здравоохранения в Берлине, во 2-м главном отделе Имперского ведомства народного здравия. Был сформулирован принцип «долга поддержания здоровья», предусматривавший «предотвращение всех возможных угроз физическому, душевному и социальному здоровью, которые могут возникать в результате злоупотребления как чуждых арийской расе наркотических средств, так и алкоголя и табака». Реклама сигарет была строго ограничена, а запреты на употребление наркотиков должны были «закрыть последние оставшиеся бреши пагубного влияния на наш народ неприемлемого для него космополитического образа жизни»[35].

Осенью 1935 года был принят Закон о здоровом браке, запрещавший брак, если один из желавших вступить в него страдал «душевным расстройством». Наркозависимые люди автоматически попадали в эту категорию. Не имея никакой надежды на излечение, они получали клеймо «психопатическая личность». Этот закон был призван препятствовать «заражению партнера и наследованию детьми предрасположенности к зависимости», ибо «у потомства наркозависимых людей встречается большое число психических отклонений»[36]. Закон о предотвращении появления больного потомства повлек за собой печальные последствия в виде насильственной стерилизации: «Из соображений сохранения расовой чистоты мы должны исключить наркозависимых из процесса размножения»[37].

Со временем ситуация все более ухудшалась. В первые годы войны, когда была развернута программа эвтаназии «преступных душевнобольных», к последним были причислены также и наркоманы, подлежали, соответственно, уничтожению. Установить точное число умерщвленных не представляется возможным[38]. Решающим фактором при определении судьбы людей являлась карта учета: плюс означал смертельную инъекцию или газовую камеру, минус давал отсрочку. Иногда из Имперского центра по борьбе с оборотом наркотиков, который в 1936 году распространил свою компетенцию на всю территорию рейха, выделившись из берлинского отделения по борьбе с наркотиками, поступало распоряжение об умерщвлении путем передозировки морфия. Среди врачей царило «приподнятое настроение»[39]. Таким образом, политика, направленная против потребления наркотиков, служила средством обособления и даже уничтожения маргинальных групп и меньшинств.

В расистской терминологии национал-социализма с самого начала использовались образы инфекции, яда и токсинов. Евреи отождествлялись с бациллами или микробами – то есть представлялись инородными телами, которые отравляют рейх, ослабляют здоровый социальный организм, поэтому их следует отделять и искоренять. Гитлер заявил: «Больше не может быть никаких компромиссов, поскольку для нас это яд!»[41]

В действительности же яд содержался в речах фюрера, где евреям отказывалось в праве быть людьми. Это был первый шаг на пути к их физическому уничтожению. Нюрнбергские расовые законы 1935 года, как и введение Анненпасса – документа, подтверждающего арийское происхождение, – требовали сохранения чистоты крови, объявленной главным достоянием нации, нуждающимся в защите. Таким образом, возникла связь между травлей евреев и антинаркотической политикой. Отныне вред определялся не дозой, а категорией чужеродности, и это положение было столь же ненаучным, как и центральный тезис книги «Магические яды», который в те времена нередко использовался в качестве аргумента: «Самое сильное воздействие оказывают иностранные, расово чуждые наркотические средства»[42]. Евреи и наркотики слились в единую токсичную или инфекционную опасность, угрожавшую Германии: «Уже несколько десятилетий евреи и марксисты убеждают наш народ: „Твое тело принадлежит тебе“. Это следовало понимать так, что при общении между мужчинами или между мужчинами и женщинами можно употреблять алкоголь в любых количествах, пусть даже и за счет собственного здоровья. Этой марксистско-еврейской точке зрения противостоит германская, согласно которой мы являемся носителями вечного наследия предков и наши тела принадлежат роду и нации»[43].

Гауптштурмфюрер СС и комиссар криминальной полиции Эрвин Космель, возглавлявший с 1941 года Имперский центр по борьбе с оборотом наркотических средств, в полном соответствии с этой линией утверждал, что в международной торговле наркотиками «евреи занимают выдающееся место». Поэтому он видел свою задачу в том, чтобы «обезвредить международных преступников, которые зачастую имеют еврейские корни»[44]. В Управлении расовой политики НСДАП заявляли, что еврейский характер по своей сути наркозависим: евреи-интеллектуалы из крупных городов употребляют кокаин или морфин, чтобы успокаивать свои «постоянно возбужденные нервы» и обретать внутреннюю уверенность. О евреях-врачах говорилось, что среди них «морфинисты… встречаются особенно часто»[45].

Образ еврея-врага и наркотики соединились в антисемитской детской книге «Ядовитый гриб»[46], являвшей собой образец пропаганды расовой чистоты, насаждавшейся национал-социалистами в школах и детских садах рейха. Смысл изложенной в книге истории предельно ясен и вполне однозначен: опасные для здоровья ядовитые грибы следует отбраковывать.