Михаил Тырин - Дети ржавчины

Я выложил несколько вареных картофелин, порезал два больших огурца, достал железную банку с отваром шиповника, заменявшим мне чай. Банка была из старых вещей. Имелись еще грибы, но их я решил придержать.

Дорога пробудила у Надежды аппетит. Но все равно она утолила голод раньше меня. Затем встала, неспешно прошлась от стены к стене, в очередной раз осматривая наше убежище.

- Даже не хочется отсюда уходить, снова под дождь, - вздохнула она.

- Дождь рано или поздно пройдет.

- Пройдет... - она едва заметно кивнула.; - А что толку? - прибавила она очень тихо.

Сколько грусти было в этих простых словах. Она права: дождь пройдет - но мир останется для нее таким же враждебным и чужим. И лишь один путь у этого бесконечно одинокого человека - привыкнуть, смириться, похоронить себя заживо среди равнодушных, занятых своими делами людей.

Надежда сняла с пояса магнитную дубинку. У нее был замечательный пояс с множеством петель, защелок, карманчиков и сумочек. Все это предназначалось скорее всего для каких-то инструментов, а не для оружия, но мой подарок нашел там себе место. Она повернула кольцо - шарик завис в воздухе. Быстрый взмах и трухлявый чурбачок, лежащий неподалеку, разлетелся в щепки.

Я заметил, сколько стремительности и агрессии вместилось в это несложное движение. Надежда не развлекалась - она давала выход чувствам. Она била эту несчастную деревяшку с такой злостью и отчаянием, словно плакала навзрыд.

И вдруг она подскочила ко мне, отведя руку с дубинкой назад.

- Будешь защищаться?

Шутки шутками, а глаза ее не улыбались.

- Буду! - ответил я, откладывая недоеденную половинку огурца.

Первый удар я поймал плоскостью тесака. От второго, третьего увернулся. И слегка толкнул Надежду рукояткой в спину - чтоб не зарывалась. Но ей это лишь прибавило азарта. Она, наверно, жалела, что нельзя врезать мне по-настоящему, и тем не менее на мне упражняться было интереснее, чем на безответной деревяшке.

Она в очередной раз замахнулась, и я, не успевая подставить тесак, шарахнулся в сторону.

- Страшно? - прошептала она.

- Ни чуточки, - улыбнулся я.

Мы прыгали, отскакивали, радовались в моменты удачи - играли, как дети. Надежда смеялась, когда ей удавалось достать меня шариком, а я, видя, как ей это нравится, специально поддавался - пусть смеется, пусть будет веселой и живой, пусть такой и остается. В этот момент я понял - вот настоящее лицо моей попутчицы. Она в самом деле ребенок, на которого судьба не в добрый час примерила взрослую маску. Может - сейчас, а скорее, это произошло раньше, еще до меня - в те годы, когда родина этой девочки гибла под напором безмолвных летающих чудовищ-аэроидов.

И вдруг она резко остановилась, отключила дубинку.

- Почему ты так странно зовешь меня? - спросила девушка. - Ведь нет такого имени - Надежда, это просто слово.

Я запнулся. Не знал, что придется объяснять ей что-то на этот счет.

- Потому... Потому что ты и есть Надежда. Ты - моя надежда. Пока не знаю, на что... На лучшее.

- Почему?

- Разве это надо объяснять? Ты - единственный человек во всем мире, с которым мне есть о чем поговорить или вспомнить. Ты - единственная, кто способен помочь мне понять, узнать, увидеть что-то. Может, даже изменить.

- Зачем тебе это? Зачем понимать, менять?.. Я вдохнул полную грудь воздуха, чтобы начать объяснения - те самые, что тысячу раз проводил сам с собой. Но не сказал ни слова, лишь покачал головой.

- Не хочешь быть Надеждой. Как же мне тебя называть?

- Никак. Зови Надеждой, если нравится.

- А тебе самой нравится?

Она пожала плечами. Потом вдруг повернулась и смело посмотрела мне в глаза.

- Нравится.

Я с облегчением улыбнулся.

- Ты будешь здесь первой женщиной-надеждой.

- Здесь? А где еще?

Я пожал плечами. Но она уже заинтересовалась.

- Где еще есть женщина-надежда?

- Есть. То есть была, - ответил я. - У меня была женщина по имени Надежда. Я очень любил ее.

- А сейчас?

- Она погибла. И мне очень долго пришлось жить без надежды. Наверно, ты можешь понять, как это тяжело.

- Почему она погибла? Аэроиды?

- Нет, они здесь ни при чем. Если интересно, могу рассказать, - я сел на соломенный пол, воткнул рядом тесак.

- Интересно, - она тоже присела рядом на корточки.

- В общем, ничего особенного. У нас в городе был праздник. И там летали вертолеты...

- Что?

- Вертолеты - летательные аппараты. Они летают помедленнее истребителей, но зато могут зависать в воздухе.

- Истребители тоже могут.

- Я не знал этого.

- И что произошло, она разбилась?

- Нет... Я отошел за мороженым... это такое сладкое лакомство. А тем временем две машины в воздухе сцепились лопастями. Обломки полетели в толпу. Я услышал шум, побежал. Вернулся - а там крик, огонь, кровь...

Я замолчал, вспоминая, как метался среди дымящихся кусков вертолета, кричащих покалеченных людей и никак не выпускал из рук мороженого. Я думал, что сейчас найду живую и невредимую Надежду, и мы с ней отойдем подальше от этого кошмарного места. Но Надежду нашли другие, и уже мертвую. Мороженое я выбросил...

- Там были очень хорошие пилоты, - проговорил я. - Они смогли сделать так, чтобы машины упали не в самую гущу людей, а чуть в стороне. Но и моя Надежда стояла в стороне... Всего два человека погибли - она и какой-то мальчик.

Я взглянул на девушку. Она сидела неподвижно и смотрела куда-то мимо меня. Лицо ее ничего не выражало. Я и не ждал никаких эмоций - что ей за дело до незнакомой женщины в чужом мире. И все же что-то ее тронуло, пробудив собственную память. Мой печальный рассказ совпал каким-то образом с ее жизнью. Она сейчас вся была там, в прошлом, и незачем было звать ее оттуда.

Через некоторое время наш экипаж двинулся дальше. Разговоры прекратились. Надежда спряталась в свою скорлупу, я ее не трогал. Вскоре дождь приутих, воздух заблестел, как свежевымытое стекло. В этот момент мы увидели стаю аэроидов. С десяток больших серых треугольников плыли вслед уходящим тучам, медленно вращаясь во всех плоскостях. Я остановил лошадь. Надежда высунулась из-под навеса и глядела в небо широко раскрытыми глазами.

Посланники Прорвы прошли мимо, не задержавшись над нами. Девушка еще долго недоверчиво поглядывала на небо, словно боялась новых сюрпризов.

- Испугалась? - мягко спросил я.

- Да нет, не очень... Они не реагируют на одиночек, таких, как мы. Хотя не знаю... Они могли измениться. Они постоянно меняются, словно кто-то пробует все новые и новые формы. Вот таких я еще никогда не видела.

Повозка продолжала катиться по дороге. Под пеленой дождя все выглядело иначе, чем сейчас, и я боялся пропустить поворот на вересковую долину, где жил Доставший Звезды. Ночевать на дороге не хотелось - дождь мог ударить с новой силой, а крыша экипажа стала помаленьку подтекать.