Уоррен Фейхи - Фрагмент

Джеффри поклонился аудитории под громкие аплодисменты. Сидевшие на первых рядах недовольно гудели и размахивали руками. С этого момента начиналось самое интересное. Первую «торпеду» Джеффри получил от особо желчного коллеги, сидевшего прямо напротив него.

— Слушаю вас, доктор Стовер?

— Ну… Я даже не знаю, с чего начать, Джеффри, — уныло протянул лысоголовый ученый. — Половая жизнь началась с изогамных гамет: две половые клетки одинакового размера сливаются между собой и объединяют ДНК, а затем делятся на большее число клеток, и при этом происходит рекомбинация генов двух клеток. Это началось не с предков сперматозоида и яйцеклетки! Я никогда не слышал о подобной теории!

— На уровне предположения с этим согласны все, — весело отозвался Джеффри. — Но все признают, что слишком мало известно о деталях. Уверен, вы знаете о принципе Геккеля,[23] доктор Стовер?

— Онтогенез определяет филогенез, конечно. Принцип Геккеля известен всем, Джеффри.

Реакцией на это заявление был сдавленный смех. Джеффри поднял руку, чтобы успокоить аудиторию.

— Скажу только для того, чтобы всем напомнить: долгое время ученые наблюдали, что в процессе определенных стадий развития человеческий зародыш похож на головастика, он имеет хвостик и жабры, а затем постепенно проходит другие стадии развития и становится похожим на других животных. Геккель высказал такое предположение, что эмбриональное развитие является фактически суммированием эволюционного прошлого животного.

— Теория Геккеля была дискредитирована, — громко крикнул один из ученых, разместившихся на задних рядах.

— И относится она в любом случае только к развитию эмбриона, — заметил другой, — а не к сперматозоиду и яйцеклетке.

— Ага, — кивнул Джеффри. — Почему бы и нет? Попробуйте мыслить шире, доктор Мосашвили. И на самом деле теория Геккеля не дискредитирована до конца, доктор Ньюсом. В действительности данная гипотеза, если она подтвердится, вполне может стать окончательным доказательством правоты Геккеля.

— Вы не можете утверждать, что сперматозоиды и яйцеклетки — всего лишь эхо первородных эукариотических клеток! — прокричал еще один недовольный ученый.

— Почему не могу? — спросил Джеффри.

— Потому что сперматозоид и яйцеклетка не похожи ни на какие другие организмы. Они несут в себе только половину хромосом!

— Которые затем объединяют, чтобы перейти на новую стадию развития, — сказал Джеффри. — И я предполагаю, что эту стадию можно считать стадией носителя — если хотите. Просто эта стадия, естественно, со временем становилась все более специализированной, чтобы у клеток была возможность попадать во все новые и новые среды обитания. Тот факт, что сперматозоид и яйцеклетка несут только половину хромосом своего потомства, может являться результатом еще большего воздействия специализации на симбиотическое воспроизведение, либо это может служить доказательством того, что половая жизнь началась с того, что отдельные организмы соединялись между собой и удваивали число своих хромосом для того, чтобы плодить дифференцированных по половому признаку носителей каждой изначальной клетки, имеющих только половинный набор хромосом. Я утверждаю, что принцип Геккеля не только верен, но, пожалуй, он еще не понят до конца.

— Но возникнув как отношения хищника и жертвы… Нет, я не согласен, — проворчал доктор Стовер.

— Возьмем пчел и цветы, — сказал Джеффри. — Когда насекомые завоевали сушу, они стали поедать растения. Но растения приспособились к этому вторжению и превратили насекомых в агентов для своего собственного размножения, предложив тем цветочный нектар и семена плодов. Полным-полно примеров того, как взаимоотношения типа «охотник — жертва» становятся симбиотическими. Каждый из нас представляет собой колонию кооперативных организмов, миллионы которых населяют наш кишечник, питаются нашим эпидермисом и поедают бактерии, удаляемые веками и ресницами с глазных яблок. Все эти существа наверняка начали свое существование как хищники, но затем адаптировались к сотрудничеству с нашим телом, чтобы не разрушать свой собственный дом, да еще и помогать своим хозяевам выживать и процветать. Без многочисленных орд существ, населяющих наш организм, мы попросту умерли бы. Мы бы не эволюционировали без них, а они — без нас. Я считаю, что не вечная война, а этот договор о сотрудничестве является подлинным лейтмотивом жизни, истинной сутью жизнеспособной экосистемы. И краеугольным камнем служит договор между первым одноклеточным хищником и его жертвой, то есть секс. Этот мирный договор непременно должен был быть заключен, поскольку бесконечная жестокость хищника и жертвы неизбежно обрекает того и другого на вымирание, что, вероятно, происходило много раз.

— Развитие полового размножения у эукариотических клеток до сих пор загадка, — проворчал еще один немолодой ученый в первом ряду и выразительно покачал убеленной сединами головой.

— Может быть, разгадка была слишком очевидна, потому мы ее и не увидели, доктор Курошима, — сказал Джеффри. — Может быть, объяснение все время находилось прямо у нас под носом или хотя бы — под килтом. Может быть, мы просто стеснялись посмотреть?

Его шутку аудитория встретила волной ворчания, ропота, гула и свиста. Восьмидесятилетний японец добродушно усмехнулся. Придерживая одной рукой слуховой аппарат, другой он помахал Джеффри, которого очень любил, несмотря на то что тот вечно нарушал спокойствие научных кругов, а может быть, именно за это и любил.

Подняла руку одна из молодых студенток-интернов.

— Да?

— Доктор Бинсвэнгер, могу я задать вопрос на другую тему?

— Конечно, — кивнул Джеффри. — Нет никаких правил, кроме того, что на «Гипотезе под обстрелом» нет никаких правил.

На эти слова аудитория ответила оглушительными аплодисментами.

— Ваш опыт лежит в области геоэволюционного исследования островных экосистем, — процитировала девушка заученные слова из своей учебной программы. — Я правильно сказала?

Она нервно хихикнула, и кое-кто из зала поддержал ее сочувственным смехом.

— Что ж, я применял паттерн-анализ в исследовании природы, и в частности в исследовании биологических коммуникационных систем, — сказал Джеффри, — но мой теперешний проект в Вудс-Холе касается генетического дрейфа и формирования островов. Я курирую изучение инсулярной эндемической жизни на Мадагаскаре и Сейшельских островах в геоэволюционном контексте. Так что на ваш вопрос я могу, пожалуй, ответить… да!