Абрам Кнопов - Проданная Луна

- На этом моя роль заканчивается... Ренар научил меня верить в разум и справедливость. Но есть ли они? Я, потративший годы, чтобы принести пользу людям, вынужден скрываться как преступник, в то время как настоящие преступники, бесстыдно грабящие народ, пользуются всеобщим почетом в обществе. Нет, неразумность происходящего сбивает меня с толку!

- Ну, что же, дорогой Педро, жизнь заставляет и вас внимательно присмотреться к действительности. В наше время от нее невозможно укрыться и за толстыми стенами лабораторий. Удивляться тут нечему, Педро, надо бороться.

Они разговаривали еще долго. Педро рассказал о своем намерении вначале съездить на родину, повидать родных, которых он не видел уже четыре года. А оттуда поехать куда-нибудь подальше, на Запад.

- Вам опасно оставаться в Альберии, . проговорил Гонсало, задумчиво потирая по привычке большим пальцем свой упрямый подбородок, что обычно делал при решении трудных вопросов.

Увидев, что Педро просматривает лежавшую на столе газету "Бабельский вестник", он сказал:

- Прочтите статью генерала Рамиреса о тактическом атомном оружии. Только диву даешься, сколько у него цинизма и лицемерия. Кстати, ваш пациент из Сан-Луи, по-видимому, сделал неплохую карьеру. Во всяком случае, его деятельностью генерал доволен.

- Вы говорите о Диасе? Я догадывался, что он работает над какой-нибудь мерзостью, - и Педро быстро пробежал глазами статью. - Но это надо разоблачить, - заметил он.

- Непременно. Перед вашим приходом, Педро, я как раз закончил статью, посвященную этому вопросу.

- Иногда мне кажется, - сказал Педро, - что атомная энергия открыта рано. В мире еще слишком много темных и злых сил. Не принесло ли на сегодняшний день великое открытие больше горя и беспокойства, чем пользы? В сущности, атомная и водородная бомба - это современный Дамоклов меч, нависший над головой человечества.

Наступило молчание. Педро взглянул на часы и решительно поднялся.

- Мне надо идти, - ответил он на безмолвный вопрос Гонсало. - Поезд отходит на рассвете.

- Я бы не советовал, Педро, ехать сейчас на родину. Может быть, отправитесь пока в Сан-Катрин. Я дам вам письмо к надежным людям - они помогут вам.

- Я согласен, - ответил Педро. - Но только после того, как повидаюсь с родными. А опасности я теперь буду подвергаться везде.

Гонсало сел за письменный стол и, написав письмо в партийную организацию Сан-Катрина, дал его Педро.

- Будьте осторожны, Педро, - сказал Гонсало, провожав Педро и крепко пожимая ему на прощанье руку.

Гонсало стоял у окна и смотрел, как крупная фигура быстро удаляющегося Педро постепенно растворяется в сероватой мгле наступающего рассвета. И почему-то смутная тревога за этого большого черного человека превратилась у него в мрачное предчувствие.

Когда Педро сошел с поезда на одной из маленьких станций провинции Амозас, уже наступил вечер. Это был чудесный южный вечер, с мягко мерцающими звездами на бархатном небе, напоенный ароматом трав и цветов.

Нигде в мире не было для Педро прекрасней этого края: он горячо любил живописную долину реки Амозас, мягкий климат, громадные леса, постепенно переходящие в необозримые поля. Здесь он родился и вырос, здесь жили его мать, сестра и два брата. С самого утра и до позднего вечера трудились они на хлопковых полях и плантациях.

Отец Педро был фермером-издольщиком; арендуя у крупного землевладельца клочок земли и получая от него жилище, инвентарь, семена и продовольствие, он был в кабале у плантатора. Однажды, проболев пару месяцев, он вышел из своего мизерного бюджета и остался в долгу у землевладельца на всю жизнь. Семья жила в хижине, построенной из тонких досок, с фанерной крышей, без окон. В доме не было мебели, кроме старой рухляди и нескольких деревянных ящиков. Если бы не регулярная денежная помощь Педро, семья погибла бы с голоду.

Педро не терпелось поскорее увидеть своих близких. До небольшого поселка Кервиль нужно было ехать автобусом, и, не теряя времени, Педро направился к автобусной станции. Вскоре он уже был в небольшом, плохо освещенном помещении автобусной станции и смотрел на расписание, висевшее на стене недалеко от кассы. Автобус отходил только в 12 часов ночи. У билетной кассы никого не было, и Педро осторожно постучал в окошко. Через минуту окно открылось, высунулась взлохмаченная голова кассира.

- Чего тебе? - спросил он грубо.

- Мне нужен билет до Кервиля, - сказал Педро.

- Я не продам тебе билета до тех пор, пока все белые не будут обеспечены билетами, - кассир захлопнул окошко.

Педро, отвыкший за годы работы в лаборатории Ренара от подобного обращения, почувствовал обиду. Однако он сдержался и решил терпеливо ожидать до 12 часов, хотя у него не было уверенности, что к этому времени для него останется билет. Слева от кассы, у стены, находилась длинная буфетная стойка, покрытая линолеумом. Около нее стояли столы и высокие табуреты. За одним из столов сидело несколько человек и играли в кости. Стук костей, азартно ударяемых о стол, раздавался по всему помещению. Педро почувствовал сильный голод и, решив перекусить, сел за свободный столик. Официантка, перебрасывающаяся какими-то замечаниями с буфетчицей, стоявшей за стойкой, сделала вид, что не заметила Педро. Он просидел минут десять, когда один из игроков вдруг резко повернулся к нему. Это был плотный мужчина, одетый в белый помятый полотняный костюм, вероятно, какой-то местный плантатор. Его мясистое и потное лицо с водянистыми голубыми глазами было неестественно красным.

- Послушай, черномазый, - обратился он к Педро, . ты еще не научился читать, безмозглая обезьяна?

Педро продолжал спокойно сидеть. Только теперь он увидел объявление над буфетной стойкой. "

Мы обслуживаем только белых"; слово "только" было аккуратно подчеркнуто красной краской. Из-за тусклого освещения и стоявшего столбом сигарного дыма он не разглядел раньше этого объявления. Но теперь было уже поздно. Чувство протеста и сознание собственного достоинства не позволили Педро подняться и уйти.

- Хозе, - продолжал между тем пьяница с водянистыми глазами, обращаясь к своему соседу по столу, тупо уставившему взор в одну точку и мрачно жевавшему окурок потухшей сигары, - этот ниггер неграмотный. Ты понимаешь, - пьяно бормотал он. - Его не научили читать. Может, мы поучим его нашей грамоте. А?

Он встал и с кривой усмешкой, не предвещающей ничего хорошего, направился нетвердой походкой к Педро. Сидевшие за столом оставили игру и с любопытством наблюдали за происходящим.

- Ниггер, - бормотал он заплетающимся языком. . Ты сейчас же должен уйти.

Не получив ответа, он наклонился над Педро, и, обдав его запахом водки, крикнул ему на ухо: