Владимир Гусев - Комета Нострадамуса

Он еще раз улыбнулся, кротко и беззащитно.

- И о чем же Ты будешь Его просить?

Вопрос был слишком прост, поэтому ответ на него мог быть или неимоверно сложным, или столь же простым. Подумав несколько мгновений, она ответила:

- О чуде. Я поняла: теперь людей может спасти только чудо.

Он по-прежнему улыбался печальной улыбкой человека, которому открыто будущее.

- Людей могут спасти и должны спасать только они сами. Ныне, и присно, и вовеки веков. Это право и долженствование - неотъемлемый атрибут дарованной им свободы выбора.

Он перестал улыбаться. На лицо Его не легла тень гнева, а в интонациях голоса не было раздраженности. Но нечеловеческая усталость сделала бледным высокий лоб, а горечь грядущей утраты опустила вниз уголки плотно сжатых губ.

И тогда Она заплакала.