Владимир Аренев - Глобальное вымирание

— Па, скоро пустят динозавров? — Дим-Димыч протяжно вздохнул и почесал сбитую коленку. Покосился в небо — там наматывала круги какая-то птица.

«Для своих пяти он еще неплохо держится», — подумал Веревкин.

— Скоро. Ты посиди пока с дядей Мишей, я куплю тебе воды и что-нибудь перекусить, лады?

Камеру они уже установили, сделали одно включение, теперь ждали. Трибуны были полны — зрители громко переговаривались, ели-пили, фотографировались, повернувшись спиной к исполинским П-образным вратам. Вокруг Врат — временно́го портала — суетился персонал. Что-то там у них не заладилось.

Справа, защищенный пуленепробиваемым стеклом и двойным кольцом охраны, сверкал на солнце диспетчерский пункт.

Точно такие же площадки были оборудованы еще в полутора десятках точек по всей Земле. По сути, как объяснил Веревкину местное светило, это единая система, — и в час Ч все врата синхронно включатся…

Если бы Надя не уехала к теще, Веревкин оставил бы сына с ней. Им с оператором и без Дим-Димыча хватало хлопот: от коллег здесь было не протолкнуться, охрана умаялась сдерживать самых нетерпеливых. И сигнал шел плохо, с помехами.

Веревкин купил наконец лимонад и бутерброды, когда динамик прозвенел:

— Господа, внимание! Начинаем!

Мишка с Дим-Димычем уже были возле камеры.

— От меня ни шагу! Вот сбоку стой, в кадр не лезь! — он понимал, что непоследователен, но… Включил рабочую улыбочку и:

— Дорогие зрители, сегодня мы впервые заглянем сквозь бездну времен и узнаем, каким был мир 60 миллионов лет назад.

За спиной раздался дрожащий металлический звук. Трибуны ахнули.

Веревкин не выдержал и оглянулся. В проеме Врат виден был тропический лес, тесный лабиринт из пушистых стволов, пестрых листьев, лиан…

Бабочка размером с его планшетник вылетела из леса и присела на вертикальную стойку Врат. Что-то шевельнулось в кустах.

— Напомню, что Врата работают как зеркальная стена: мы видим то, что творится за ними, а вот нас ни один динозавр не заметит.

Бабочка сложила крылья и сделала неуверенный шажок вверх по стойке. По этой ее стороне.

Тень сверху рухнула на мотылька. Мелькнули серо-черные перья, когти исполосовали добычу в клочья. Мелкий ястребок растерянно рванул вверх, на мгновение его крыло оказалось на той стороне.

Из кустов ударило что-то полосатое, чешуйчато-пернатое, с шипением впилось в ястребка — и упало на стойку.

Та покачнулась.

Тварь — смесь попугая и кошки — шлепнулась на землю и откусила ястребку голову. Засипела, глядя на трибуны, припав к земле.

— Стреляйте! — крикнул кто-то.

Но одновременно с выстрелами — как бы не на них! — проламывая гнилые стволы к порталу, выметнулся двуногий гигант.

Пули измочалили его левое плечо, и он, заревев, мотнул головой. Стойки заскрежетали и стали заваливаться.

Но прямоугольник, в котором виден был тропический лес, — так и остался висеть посреди ровного, забитого аппаратурой и людьми поля…

Веревкин обнаружил себя уже в служебном коридоре, Дим-Димыч сидел на закорках, до боли вцепившись в отцовские волосы. Рядом, матерясь, бежал Мишка; камеру держал на плече.

Над головами орали; грохотали шаги по лестницам.

Вдали — выстрелы и рев.

Уже в фургоне, выруливая со стоянки под истерику клаксонов, Мишка процедил:

— Единая, значит, система? И что у них, везде сейчас такая катавасия?

По радио в спецвыпуске сообщали, что целостность Врат нарушена, но ситуация под контролем.

— Пап, — тихо сказал Дим-Димыч, — я кажется, знаю, почему вымерли динозавры. То есть… куда они все девались.