Аркадий и Борис Стругацкие - Мир Полудня (сборник)

Антону было двадцать шесть лет, он давно уже работал звездолетчиком и повидал многое. Ему приходилось видеть, как становятся калеками, как теряют друзей, как теряют веру в себя, как умирают, он сам терял друзей и сам умирал один на один с равнодушной тишиной, но здесь было что-то совсем другое. Здесь было темное горе, тоска и совершенная безысходность, здесь ощущалось равнодушное отчаяние, когда никто ни на что не надеется, когда падающий знает, что его не поднимут, когда впереди нет абсолютно ничего, кроме смерти один на один с безучастной толпой. Не может быть, подумал он. Просто очень большая беда. Просто я никогда еще не видел такого.

– Никогда мы не сможем им помочь,  –  пробормотал Вадим.  –  Тысячи людей, и у них ничего нет…

Антон пришел в себя. Два десятка грузовых звездолетов, подумал он. Одежда. Пять тысяч комплектов. Еда, десяток полевых синтезаторов. Госпиталь, штук шестьдесят домов. Или мало? Может быть, здесь не все? И может быть, не только здесь?..

Хорош бы я был, если бы приказал с шоссе вернуться на «Корабль», подумал он с удовлетворением.

Они стояли молча, не выходя из глайдера. Было непонятно, чем заняты люди на дне котлована. Они возились с машинами. Наверное, машины были их надеждой. Может быть, они хотели исправить их или использовать, чтобы выбраться из снежной пустыни.

Вадим сел и включил двигатель.

– Стой,  –  сказал Антон.  –  Ты куда?

– На Землю,  –  ответил Вадим.  –  Нам не справиться.

– Выключи двигатель. Начинаются нервы.

– При чем здесь нервы? Нашими семью хлебами ты их не накормишь.

Антон поднял мешок с медикаментами и перебросил через борт. Потом он поднял мешок с продовольствием.

– Возьмите,  –  сказал он Саулу.  –  Вадим, приготовь свой транслятор. Будешь переводить.

– Зачем это?  –  сказал Вадим.  –  Зачем так усложнять? Мы только потеряем время, а здесь умирают каждую минуту, наверное.

Антон перебросил через борт мешок с продовольствием.

– Узнаем, сколько их. Узнаем, что им нужно. Узнаем всё. С чем ты собираешься возвращаться на Землю?

Вадим, не говоря ни слова, спрыгнул в снег и взял на плечо мешок с медикаментами. Антон выжидательно посмотрел на Саула. Саул вынул изо рта трубку.

– Все это правильно,  –  проговорил он.  –  Но не берите еду.

– Почему? Самых слабых мы накормим сразу же.

– Не делайте глупостей. Они увидят еду. Они увидят одежду. Они вас растопчут вместе с вашими мешками.

– Это не для всех,  –  вразумляюще сказал Антон.  –  Мы объясним, что это для самых слабых.

Несколько секунд Саул с выражением странного сожаления глядел на него. Затем он спросил:

– Вы знаете, что такое толпа?

– Берите мешок,  –  тихо сказал Антон.  –  Что такое толпа, вы мне расскажете потом.

Саул со вздохом взвалил мешок на плечо и нагнулся за скорчером, валявшимся на сиденье.

– Нет, эту штуку вы оставьте,  –  попросил Антон.

– Нет, это я возьму,  –  возразил Саул. Он с сопением продел голову в ремень скорчера.

– Я вас прошу, Саул. Вы боитесь и можете выстрелить.

– Конечно, боюсь. Я боюсь за вас.

– Я понимаю, что не за себя,  –  сказал Антон терпеливо.

Саул, оскалившись, полез через борт.

– Саул Репнин,  –  железным голосом сказал Антон.  –  Дайте сюда оружие!

Саул сел на борт.

– Вы не умеете стрелять,  –  заявил он.

– Умею,  –  сказал Антон, глядя ему в глаза.

И каждый раз так, с досадой подумал он. Каждый раз в самый важный момент объявляется кто-нибудь с нервами. И приходится урезонивать, вместо того чтобы заниматься делом.

Саул отдал скорчер. Антон сунул оружие за пазуху и прыгнул в снег рядом с Вадимом. Вадим с мешком на плече стоял, наклонив голову, и, поправляя на виске мнемокристалл, с любопытством следил за действиями шкипа.

– Так я возьму третий мешок,  –  сказал Саул как ни в чем не бывало.

– Да, пожалуйста,  –  сказал Антон вежливо.

Они стали спускаться в котлован.

– В случае чего,  –  сказал Саул,  –  стреляйте в воздух. Все сразу разбегутся.

Антон не ответил. Он думал, как действовать дальше.

– Вадим,  –  окликнул он.  –  Ты сумеешь с ними договориться?

– Как-нибудь. Главное  –  ты. Будь ты настоящим врачом, я бы ни о чем не беспокоился.

Да, подумал Антон, если бы я был настоящим врачом… Конечно, они гуманоиды. И анатомия их, наверное, не очень отличается от нашей. Но вот физиология… Он вспомнил, какие ужасные последствия вызвало применение простого йода гуманоидами на Тагоре.

– Хорошо было бы разобраться в машинах,  –  озабоченно сказал Вадим.  –  Мы бы вывезли их отсюда. Может быть, им больше ничего и не нужно. Только почему им никто не помогает? Что за нелепая планета!.. Не удивлюсь, если у них взорвались сразу все города…

Они уже прошли половину склона, когда Саул попросил:

– Подождите минуточку.

Все остановились.

– Что случилось?  –  спросил Антон.  –  Устали?

– Нет,  –  сказал Саул.  –  Я никогда не устаю.  –  Он пристально всматривался во что-то внизу.  –  Видите такую уродливую машину с краю? Во-он ту, самую ближнюю. На крыле  –  человек в сером…

– Вижу,  –  неуверенно сказал Антон.

– Ну-ка, ну-ка… У вас глаза помоложе.

Антон напряг зрение.

– Сидит человек,  –  сказал он и вдруг замолчал.  –  Странно…  –  пробормотал он.

– Там сидит человек в меховой одежде,  –  объявил Вадим.  –  Вот что я вижу. Закутан в меха до глаз.

– Ничего не понимаю,  –  сказал Антон.  –  Может быть, это больной?

– Может быть,  –  сказал Саул.  –  А вон еще двое больных. Я давно на них смотрю. Далеко только очень…

На противоположной стороне вала на фоне белесого неба четко выделялись две черные мохнатые фигурки. Они стояли совершенно неподвижно, широко расставив ноги, держа в отставленной руке длинные тонкие шесты.

– Что это у них?  –  спросил Вадим.  –  Антенны?

– Антенны ли?  –  проговорил Саул, вглядываясь.  –  Кажется, я знаю, что это за антенны…

Резкий крик огласил котлован. Антон вздрогнул. Оглушительно взревел какой-то двигатель, раздался многоголосый жалобный вопль, и они увидели, как громоздкая, похожая на глубоководный танк машина со скрежетом закрутилась на месте и вдруг поползла, все увеличивая скорость и опрокидывая другие механизмы, прямо на шеренгу людей. Из ее недр выкарабкивались и кубарем скатывались в истоптанный снег человеческие фигурки. Шеренга не шелохнулась. Антон закрыл руками рот, чтобы не вскрикнуть. Сквозь грохот и рев прозвучал высокий жалобный голос, и тогда шеренга вдруг сомкнулась в плотную толпу и двинулась навстречу танку. Антон не выдержал  –  он закрыл глаза. Ему казалось, что сквозь рев двигателя слышится жуткий мокрый хруст.