Лин Картер - Конан Бессмертный

Дворец оказался на диво громадным. Маленький отряд шел сквозь бесконечные комнаты с фонтанами и драгоценными вазами, в которых, приторно благоухая, красовались невиданные цветы. Звук шагов то отдавался под высокими сводами, то тонул в мягких коврах. Да, здесь роскошь Востока поистине не знала предела…

И повсюду, точно изваяния в латах, стояли солдаты с непроницаемыми лицами и настороженными глазами.

Но вот они остановились перед гигантскими позолоченными дверями. Створки уходили на добрых пятьдесят футов вверх, скрываясь в полутьме. Таинственные арабески сплетались, как змеи, на всей их поверхности: драконы, герои, волшебники гирканских легенд — кого только там не было!

Ардашир вышел вперед, и рукоять его ятагана прозвенела о золотую плиту. Как бы откликнувшись, исполинские двери медленно растворились. Слуха Конана достиг приглушенный гул голосов громадной толпы.

Тронный зал оказался обширнейшим помещением из всех, какие Конану доводилось когда-либо видеть, — а ведь ему случалось бывать и в роскошных чертогах Немедии и Офира, и в продымленных деревянных хоромах Асгарда и Ванахейма. Гигантские мраморные колонны возносились к потолку, спорившему высотою с самим небесным сводом. Несчетное множество ламп, факелов и свечей в канделябрах освещало драгоценные занавеси и картины. А позади трона виднелись высокие окна, забранные цветными витражами. Снаружи сгущалась ночь, и окна были закрыты.

Глазам вошедших предстала блестящая и многочисленная толпа: уж верно, в зале собралось не менее тысячи человек. Были там немедийцы, одетые в короткие юбки, шаровары и кожаные башмаки; офирцы в плащах, ниспадавших пышными складками; коренастые чернобородые шемиты с ног до головы в шелках; перебежчики-зуагиры; вендийцы в обширных чалмах и одеждах из тонких, просвечивающих тканей; посланцы далеких Черных Королевств юго-запада, принаряженные на свой варварский лад. Был там даже одинокий светловолосый воин с дальнего севера, облаченный в простую черную рубашку. Чужой всем собравшимся, северный воин сурово смотрел прямо перед собой, положив могучие руки на крестовину тяжелого длинного меча, вдетого в ножны…

Иные из собравшихся в этом зале бежали к королю Ездигерду от гнева правителей своих стран, другие продали родину, сделавшись туранскими шпионами и соглядатаями, третьи были просто посланниками. Империя Ездигерда росла день ото дня, но жадность короля не знала границ. Разборчивостью же в средствах он не отличался никогда.

Рев золотых труб отдался под сводами зала. Поспешно расступились придворные, освобождая дорогу, и воины, ведшие Конана, вновь зашагали вперед. Тронное возвышение оказалось так далеко, что стоявших там людей невозможно было как следует разглядеть от двери. «Ничего, — сказал себе Конан, — сейчас подойдем, разберемся!» Любопытство снедало его. Много лет назад, будучи то военным вождем зуагиров, то адмиралом пиратов моря Вилайет, то предводителем химелийских горцев, то гетманом козаков, он сражался против этого восточного деспота, но лицом к лицу не встречался с ним еще никогда…

Одним словом, Конан смотрел прямо вперед, на человека на золотом троне, и оттого не заметил, как изумленно округлились глаза светловолосого великана. Северный воин неожиданно узнал пленника, шагавшего к трону, и так стиснул меч, что побелели костяшки пальцев. Взгляд его неотступно следовал за киммерийцем.

Король Ездигерд оказался смуглокожим гигантом. У него была короткая черная борода, блестящие глаза и тонкие губы, кривившиеся в жестокой усмешке. Разврат, царивший при туранском дворе, наложил печать на его суровое, сумрачное лицо. Мешки под глазами и преждевременные морщины сильно старили короля, но тело его все еще было телом воина — поджарым, мускулистым и крепким. Распущенность грозила со временем превратить его в развалину, однако покамест в нем было более чем достаточно сил. Блестящий стратег, наделенный замашками грабителя, Ездигерд более чем вдвое расширил владения, доставшиеся ему по наследству от короля Илдиза, человека слабого и нерешительного. Он обложил данью города-государства Бритунии и восточного Шема. Его одетым в кольчуги наездникам случалось разбивать армии стран столь удаленных, как Стигия и Гиперборея. Хитроумный Митридат, король Заморы, лишился приграничных провинций и усидел на троне лишь ценой униженного повиновения завоевателю…

…Одетый в великолепные шелка и золотую парчу, король Ездигерд развалился на блистающем троне с обманчивой непринужденностью залегшей пантеры. По правую руку монарха сидела женщина, и у Конана кровь заклокотала в жилах от ярости, когда он узнал ее: Занара!.. Наряд, подобающий знатной туранке, оттенял ее чувственную красоту, в роскошных черных волосах переливалась усыпанная бриллиантами диадема. Прекрасная шпионка с торжеством разглядывала связанного, безоружного пленника. Вот король отпустил какую-то зловещую шутку, и ее смех слился с хохотом придворных, стоявших у трона.

Стражники остановились перед возвышением. Глаза Ездигерда горели, он наслаждался долгожданной победой. Наконец-то он схватил человека, который убивал его солдат, жег его города и топил корабли! Жажда близкой мести подхлестывала нетерпение короля, внешнее спокойствие давалось ему не без труда.

Воины во главе с Ардаширом преклонили колена, касаясь лбами мраморного пола. Конан кланяться не пожелал. Он стоял гордо и прямо, скрестив взгляд со взглядом властелина Турана, и в голубых глазах пылало холодное пламя. Весь вид киммерийца дышал грозным презрением и непокорством. Придворные начали перешептываться, вполголоса припоминая его прежние подвиги. Многие знали Конана под иными, не менее страшными именами. Пленный и связанный, этот человек все еще вызывал у них трепет…

Между тем коленопреклоненный Ардашир ощутил, как натянулась веревка, которую он держал. Капитан оглянулся, и ярость исказила его лицо. Он злобно рванул веревку, затягивая петлю на шее Конана. Обычный человек потерял бы равновесие и упал, но Конан стоял, как скала, лишь шейные мышцы канатами вздулись под кожей, не давая петле врезаться в горло. Потом он неожиданно наклонился вперед и вновь выпрямился, сильно дернув веревку. Это застало Ардашира врасплох: сбитый с ног, он растянулся на полу, громко лязгнув доспехами.

— Я не намерен кланяться гирканским собакам! — Голос Конана громом раскатился по залу. — Ты воюешь руками женщин, король! Способен ли ты сам держать меч? Что ж, я тебе покажу, как пристало драться мужчине!

Говоря это, Конан расслабил напряженные мышцы рук, и веревка, державшая бревно, провисла. Обхватив его пальцами левой руки, он быстрым рывком высвободил правую кисть. Потом перекинул бревно вперед и выпростал левую руку.