Максим Волосатый - Воины клевера

— Аа-а-а-а! — заорал Ирил в отчаянии.

Поздно орать. Что теперь делать? Ничего. Бери и дави. Ни хрена не получается искусство применить. Голая сила. Как всегда. Интересно, как бы его Са-Сефара обозвала?…

И тут интересно быть перестало. Очередной амулет упал в току, и жар стал нестерпимым. Он обволакивал, жег, разнимал на части, но не давал блаженного обморока. Боль. Боль стала такой же всеобъемлющей, как жар. Красные сполохи танцевали вокруг Ланьи, приглашая идти с ними. Он бы пошел, но жалкое бренное тело не пускало. Прочь, прочь отсюда. Я хочу с ними! Туда, в безумный круговорот огня. Жар, солнце, языки пламени и голубая струя прохлады… Струя прохлады?

Сквозь блаженную боль пробилось что-то. Еще одна линия, не похожая на мир вокруг. Что это? И почему мир качается? Ирил не сразу осознал, что это его тело, от которого он так старался убежать, раскачивается из стороны в сторону. Куда? Кто? Зачем?

Неимоверным усилием воли Ирил Ланья нашел в вихре огня самого себя. А найдя, расстроился. Боль оказалась не наслаждением. А болью. БОЛЬЮ. И пришла память. Зачем он здесь? Амулеты. Точка. Лаборатория. Пестик. Сова. Голубая прохлада стала чуть больше — и опала, «Подставка»! Кто-то пытается помочь! Радужные сполохи уже не манили к себе. Они выжигали мир вокруг вместе с Ирилом. Но это уже только помогало. Где она, точка фокуса? Вот. Не чувствуя ничего вокруг, спасаясь только тоненькой голубой нитью, не дающей соскользнуть в зарождающуюся воронку, Ланья схватился за пульсирующий центр и начал опять, в который раз за эту сумасшедшую жизнь тянуть. Несуществующие, как же это достало.

И — центр оказался не закрепленным. Хозяина-то узора нет. Сверкающая воронка радостно потянулась к новому владельцу, вот только владелец собирался сделать вовсе не то, что должен был. Глаз бури приблизился вплотную, завис, маня, и Ланья, двумя руками впившись в мягкие, податливые линии, разорвал безупречно складывающийся узор. Пок!

В упавшей темноте Ирил даже нашел силы улыбнуться. «Привет, свои».

Погода выдалась, прямо скажем, не очень. Злой ветер прижимал плотные облака к вершинам невысоких гор, пики же были спрятаны в них так, будто их не существовало вовсе. Мелкий колючий снег бился в прозрачный узор окна, смазывая весь мир в одно сероватое пятно. Мрачные контуры скал навевали мысли о бренности бытия, причем в самой депрессивной его форме.

Партанато ириглемм Тагаррит, созвавший в связи с последними событиями Временный Совет Клевера, молча стоял у окна и смотрел, как вечер скрывает безрадостные краски ненастного дня. Впрочем, ему погода не доставляла каких-либо неудобств. Вырубленное прямо в теле скалы и поднятое к вершине жилище Тагаррита, над созданием которого трудились лучшие пространственники Серого Лепестка, как раз в такую погоду лучше всего подчеркивала незыблемость мира глем-мов. К тому же Тагаррит просто любил плохую погоду.

Чего нельзя было сказать о его гостях. Юхнан Непобедимый принадлежал к одному из племен равнинных торков, которые от века враждовали с горными. Ему любить горы было не с чего. Второй же гость, Принц Лианы зол-италь Сандель, один из наиболее одиозных представителей расы аталь, как и любой его сородич, в принципе не переносил любой пейзаж, где отсутствовала растительность.

— Вы не могли бы не курить в моем присутствии, сараси Юхнан? — поинтересовался зол-италь Сандель.

— Трубка — это знак сараси, хаталин Сандель, — невозмутимо повернулся к нему торк. — Я не думаю, что готов на продолжительное время лишиться своей привилегии. Впрочем, если запах дыма доставляет вам неудобства, вы можете использовать узор, помогающий вам избежать его. Если гла-Тагаррит не будет против.

Сандель и Юхнан посмотрели на Тагаррита. Тот сделал легкий жест рукой.

— Пожалуйста.

Вообще говоря, использовать личные защитные узоры в присутствии другой расы Клевера — проявления неуважения, но раз Юхнан предложил…

Принц Лианы зол-италь Сандель небрежно шевельнул пальцами — и в комнате повеяло лесной свежестью. Халь уровня Санделя для сотворения узора необязательно было вообще что-либо делать, это был жест уважения к собеседникам.

Итак, — Тагаррит отвернулся от беснующегося в сумерках снегопада. Он сегодня хозяин встречи, ему и начинать. — Я предлагаю обсудить последние известия из Пестика. Вы получили мои сообщения?

Удобно устроившиеся в огромных креслах гости неспешно кивнули. В этой комнате, широким раструбом выходящей на обзорную сторону, вся мебель была выполнена в историческом стиле глеммов. Огромная, неподъемная даже на вид, она, тем не менее, была очень удобна в использовании и перемещалась буквально по мановению руки. Но сейчас Тагаррит предпочел бы, чтобы она была менее удобна. Приятное расслабление — это было не совсем то, что требовалось сегодня вечером.

— На мой взгляд, — Тагаррит тоже устроился в кресле и взял в руку чашку с дошем, — пришло время действий. Мы получили более чем достаточно сигналов о том, что люди перешли ту грань, за которой начинается угроза всему Клеверу.

— Если вы говорите о группе, вышедшей в Территории с одной из баз перед нашей атакой, то это пока не является сколько-нибудь значимым сигналом, — Юхнан Непобедимый выпустил большой клуб ароматного дыма. — Возможное внимание людей к одному из звеньев Цепи Света также не призывает нас к немедленным действиям.

Тагаррит покосился на Юхнана. В ходе совместной работы он все ближе знакомился с коллегами, и каждый раз открывал их для себя с совершенно неожиданных сторон. Огромный торк обладал в Клевере однозначной репутацией недалекого тупого громилы, впрочем, довольно удачливого. Сейчас же, слушая замечания и предложения Юхнана, Тагаррит никак не мог согласиться с такой оценкой. Перед ним сидел тонкий и умный политик, признанный вождь и достаточно хитрый воин. Торк продолжил:

— В таких условиях начало каких-либо действий в Пестике, где наши возможности, в принципе, ограничены, не представляется первоочередной задачей.

— На мой взгляд, коллега прав, — негромко поддержал Юхнана Принц Лианы. — Разве что у гла-Тагаррита появилась принципиально новая информация.

Сандель тоже оказался далеко не таким упертым ксенофобом, каким его рисовали в Клевере. Людей он, конечно, ненавидел истово, но Тагаррит в глубине души его понимал. Если бы эти варвары прошлись по Серому Лепестку так, как они сделали это в Зеленом, он бы, наверное, тоже их ненавидел. Радовало то, что эта ненависть не мешала Принцу Лианы здраво мыслить и принимать правильные решения.