Николай Волков - Плетение

Он просто дышал участием, пока произносил эти слова.

Стряхнув наваждение, и напомнив себе, что я здесь по делу, я ответил.

- Многое. Примерно на размер моего вклада.

- А он будет…

Я улыбнулся.

- Насколько мне известно, фонд вашей избирательной компании составляет почти полмиллиона далнов?

- Совершенно верно.

- Это неплохая сумма.

- Я смогу победить и с ней.

Мысленно покачав головой, я ответил.

- Мы хотели бы внести в вашу кампанию два миллиона.

Глаза Стерна резко округлились, и мне показалось, что сейчас его хватит удар.

-Два миллиона? А кто «мы»?

- Я и Кэйлис.

- Но господин Раут ведь тоже баллотируется…

Кэйлис Раут подался вперед, и доверительно сказал:

- Я буду идти до конца, мой мальчик, но всех моих избирателей получишь ты. А тебе надо развернуться по полной, чтобы даже последняя собака во всем регионе знала о том, что скоро ей будет командовать такой замечательный человек как ты.

- А вы…

- Я уйду на покой. А вот господин Клауд крайне заинтересован в развитие этого региона.

Я вежливо кивнул. Раут, получивший на свою избирательную кампанию такую же сумму, играл свою роль просто превосходно.

- Я очень вам благодарен, господа.

Паренек просто лучился счастьем. По его внешнему виду можно было с уверенностью сказать, что все его мечты уже сбылись, и он…

- Разумеется, теперь нам предстоит выиграть эти выборы, –  я вернул его на землю – и пока я сюда не прибыл, то даже не подозревал, насколько печальна ситуация здесь с распространением производимых вами товаров в соседних регионах. Это просто уму не постижимо, как ставленники Совета Высших душат свободную торговлю налогами и таможенными ставками. Сборы в сорок шесть процентов! Неудивительно, что при таких ставках вы не можете спокойно реализовывать ваши продукты и повышать их качество. Куда только смотрит Совет…

Паренек мигом стал крайне озабочен.

- Вы совершенно правы, господин Клауд. Это полный беспредел, и это бьет по карману даже рядового обывателя. В конце концов мы производим здесь товар для половины материка. Совету давно пора обратить на это внимание, и я, когда стану главой местной администрации, обязательно займусь этим вопросом со всей надлежащей…

- Я рад, что такой молодой человек как вы понимает всю важность данного вопроса. А сейчас, с вашего позволения, мы хотели бы остаться с господином Раутом наедине, у нас еще есть много дел.

Выпроводив его из номера, Раут повернулся ко мне.

- Это было неплохо. Не хотите немного отпраздновать?

- Можно. У вас есть далахасское вино «Слезы»?

- Боюсь, что в этом баре такого не найдется.

- Не проблема.

Я извлек из пространственного кармана бокал и отсалютовал им Рауту.

- А вы запасливы.

- Боюсь, что я только его и пью, а его вечно не бывает ни в одном баре.

Он усмехнулся.

- Могу спорить, что у вас там и бутылка припрятана.

В его глазах читалась легкая зависть, что было неудивительно, так как он, с доступной ему лишь магией земли, на такое способен не был.

- Скажите, Дайрус, а не опасно ли то, что вы затеяли?

- Вы о чем?

- Стерн теперь будет на каждом углу распаляться о том, что Совет «зажимает» регионы. Вы же член Совета, по вам это не ударит?

- Совет сочтет его еще одним крикуном, и не более того. Что же касается тех проблем, которые я ему назвал – при внимательном анализе вы увидите, что это правда.

- Я и так знаю, что это правда. Не забывайте, я управлял частью этого региона.

Следующие полторы недели все шло своим чередом. И Раут, и Стерн, получив мое финансовое вливание в жилы своей избирательной компании, вещали с каждого угла. Разрыв между ними и Вэйном начал сокращаться, но мне этого было мало. Я был приучен к тому, что если уж я что-то делаю, то выложиться необходимо по полной, но результат должен быть гарантирован. 

Когда одна из ближайших помощниц Вэйна находилась в компании своего малолетнего любовника, она была уверена на сто процентов, что ни одна живая душа не сможет рассказать о том, где именно она находится. Но, даже в случае непредвиденного обнаружения, она знала, что до полицейского участка она не доедет, и будет выпущена на свободу, для этого то и требовалось только поговорить с шефом. В конце концов, его любовницей она была уже на протяжении трех лет, а это что-то да значило.

Именно поэтому она не волновалась в тот момент, когда наша тщательно спланированная, неожиданная, облава накрыла их в милом гнездышке, оборудованном для весьма нелицеприятных занятий сексом. Ее несовершеннолетний любовник размазывал сопли и слезы, пока целитель осматривал его на предмет причиненного ущерба, а после этого честно отработал выплаченную ему накануне сумму, подав официальное заявление о похищении и изнасиловании.

Пока, возмущенную подобным отношением, «похитительницу» упихивали в полицейскую машину, он благополучно сходил в душ, после чего вместе со всей своей семьей отправился на курорт «поправлять здоровье».

Несмотря на протесты, связаться с Вэйном ей не дали, и неожиданно для нее, вечно медлительное правосудие завершилось судом в тот же день, после которого она была передана в тюрьму, вызволить откуда ее не мог бы даже Вэйн.

Оба моих политика раздули эту историю. Со всех углов слышались их речи о том, что нельзя доверять человеку настолько аморальному, что даже в собственный штаб, в качестве личного помощника, он набирает извращенцев.

Но это было лишь первой нотой нашей мелодии.

В один из дней, личная машина Вэйна проезжала по улочкам средненького населенного пункта. Люди приветствовали ее, пытаясь разглядеть за тонированными стеклами самого кандидата, и с нетерпением ждали, когда же он выйдет к ним.

На одной, довольно тихой, улочке, посреди которой играли дети, машина начала резко увеличивать скорость. Завопив от страха мамаши принялись убирать с дороги детей, но одна из них замешкалась, и, в результате, маленькое тельце взмыло в воздух от удара машины.

Когда машина резко остановилась, из нее выскочил водитель, и побежал к лежащему телу. Схватив его за ногу, он поволок его обратно к машине, под аккомпанемент возникающего ропота обывателей. Часть из них попыталась накинуться на него, но он выхватил из под куртки «шмеля» и дал над их головами короткую очередь, заставившую людей отшатнуться.