Григорий ПАНАСЕНКО - ЭДЕМ-2160

— Что вас развеселило? – безразлично поинтересовался следователь.

Луиджи поспешил согнать предательскую улыбку с лица.

— Конечно же, я дам показания, уважаемый господин следователь. Но только мне хотелось бы...

— Получить гарантии? – закончил за него следователь. – Я даю вам слово, что вы будете жить.

— Большое спасибо, – Луиджи мысленно представил, как с упоением разбивает в кровь лицо Гато Феррари. Ну, держись, "котяра"! – Записывайте, господин следователь. Вставляйте в диктофон кассету и записывайте: база Гато Феррари расположена на территории Рима, в Ватикане. Самый большой храм с просевшей крышей. Несколько окрестных кварталов отведены под ночевку и склады оружия. Кроме того, в ближайшее время банда планировала нападение на вольный поселок. Если вы дадите мне карту, то я попытаюсь найти это место...

...Небольшой поселок в холмах, отделявших котловину от карьеров, спал. На далеких терриконах взвыл дикий пес, деревенские собаки забрехали в ответ. Где-то хлопнула дверь, пропуская припозднившегося хозяина. Снова все смолкло.

Ночную тишину разорвали рев мотоциклов и беспорядочная стрельба. Тьму разрезали яркие лучи фар, и вереница бешено мчащихся мотоциклов понеслась по узким улочкам поселка. Сразу в нескольких местах занялся пожар: пламя с ревом набрасывалось на дощатые бараки, которые вспыхивали как порох. Жители, захваченные врасплох, выскакивали на улицу полуодетые, бледными тенями мелькая в лучах света. Кое-кто из мужчин пытался отстреливаться, но большинство из них полегло в первые же минуты налета.

Когда в поселке стало светло как днем от фар и костров, Гато Феррари въехал на тяжелом "харли-дэвидсоне" на центральную площадь и громко крикнул, перекрывая гвалт:

— Леон! Бери ребят и на склад. Кортес – на тебе дозор. Остальным даю пол часа на деревню. Берите все, но главное побольше женщин. И не каких-нибудь заморышей, а здоровых горняцких баб помясистей.

Он заржал и вся банда, подхватив смех вожака, растворилась в ночи.

До самого утра огонь пожирал деревеньку. Взошедшее солнце осветило пепелище с обломками стен и трупами поселенцев. Банда отправилась домой.

Гато Феррари тщательно заметал следы, однако тем, кто собирался найти его это помехой не было. Они точно знали, где логово "котов".

Очертания древнего храма проступили в предрассветном тумане. Тусклое солнце еле проглядывало сквозь облачную пелену. В куче мусора шуршала жухлой листвой и объедками тощая черная крыса. По лужам прошлепала собака, спугнув грызуна.

Облупленный фасад старой пятиэтажки, бывший когда-то голубым, зиял клочьями неба в окнах верхнего этажа – крыша давно просела и обвалилась. Стекол не осталось, и только мутная пленка полиэтилена трепыхалась на сквозняке, хлопая по стене. Грязный ручей – остаток ночного дождя – уже наполовину высох.

Вдруг пес навострил уши: сквозь туман донесся еле слышный стрекот мотора. Через секунду над дорогой мелькнула тень тяжелого армейского вертолета. Собака опрометью кинулась в подворотню. Воздух волной погнал ей вслед пыль и обрывки старых газет.

Пилот поймал в перекрестье прицела громаду здания:

— Цель вижу. Захожу для атаки.

— Атаку разрешаю, – раздалось в наушниках.

— Огонь!

Сноп инверсионных следов прочертил небо, и каменный купол, вздрогнув, поднялся грибом взрыва. Здание осело внутрь.

— Цель поражена. Захожу на следующую.

Над улицей завис еще один вертолет, из брюха которого посыпались как горох десантники. Кованые ботинки высекали целые снопы искр из древней брусчатки. Тени быстро исчезали в клубах пыли. По улице прогрохотала пара танков.

Неожиданно из-за перекрестка вынырнул джип, на его крыше примостился крупнокалиберный пулемет. Бронебойные пули с визгом зачастили по корпусу ближайшего бронированного монстра. Тот огрызнулся одиночным плевком, превратив джип в груду горящих обломков. За танками цепью шли бойцы спецназа. Изредка поводя стволами в направлении окон, они делали контрольные выстрелы в наиболее подозрительно выглядевшие проломы и дыры.

За два квартала от разрушенного храма послышалась частая пальба и крики. Спецназ залег.

Гато Феррари осторожно выглянул на улицу и тут же спрятался за подоконником. В углу комнаты испугано жалась к подушке молодая женщина с затравленным взглядом. Испанец принялся заряжать гранатомет. За стеной глухо бухнуло и со стен посыпалась штукатурка. Прямо под окном остановился бронетранспортер. Гато прислушался.

— Этих двоих мы нашли вон в том доме. Итальянец не врал – копы действительно торговали с Гато.

Феррари осторожно взглянул через подоконник и увидел стоящих около броневика полицейских в окружении военных. Это были те двое, с которыми он вел свои дела.

"Луиджи! Скотина! Он все-таки заложил меня. Я недооценил его". Феррари резко и зло передернул затвор дробовика и взял гранатомет. Испанская кровь кипела в нем жаждой мщения. Глаза застила пелена. Встав во весь рост в окне, он принялся палить вниз. Один из военных упал, схватившись руками за живот, но остальные рассыпались и открыли ответный огонь.

Бетон и кирпич острыми осколками и крошевом полетели в лицо Феррари, но он даже не попытался спрятаться. Слева показался танк, и испанец перевел огонь на него. Тот уставился черным глазом ствола в лицо Гато и выстрелил.

Взрывом разворотило весь верхний этаж.

В лаборатории в этот раз было полно народу, и Эйнджил постарался спрятаться от надоедливых сочувственных взглядов коллег. Шагая по коридору, он раздраженно посмотрел на часы: до выхода на полигон еще оставалось пятнадцать минут, и Эйнджил не спеша закурил в туалете под табличкой с надписью "не курить!". Разогнав дымное кольцо рукой, он приоткрыл окно.

Сегодняшний день на испытательном стенде обещал стать как минимум знаменательным. Им удалось отправить к Плутону десяток собак, и хотя на обратном пути двигатель аннигилировал, это все равно был серьезный шаг вперед.

Но сейчас Эйнджил думал не об этом. Вчера они со скандалом окончательно распрощались с Мартой, и она уехала, не оставив адреса. Теперь он даже не знал, куда девать все ее вещи. Расставание получилось безобразным, на шум повылазили все соседи. Наверное и сейчас еще кости моют. Почти месяц ругани и взаимных упреков вымотал Эйнджила до предела. Дура! Ведь знала же, что рано или поздно все кончится именно так. Неужели не нашлось сил принять как должное потерю ребенка и последнего шанса вообще иметь детей. "Желтый" статус не снимешь, в шкаф не уберешь. Сама знала о том, какая наследственность. Ну да ладно, все уже в прошлом. Эйнджил сплюнул. Угрызений совести не было совершенно. Даже на душе стало как будто легче, словно давно назревавший нарыв наконец вскрылся.