Эхо древних рун - Кортни Кристина

Кери не сказала им, что, со слов Хокра, выкуп примут только за нее. Будет время взглянуть правде в глаза, когда они доживут до такого дня. Кроме того, она была полна решимости убедить Кадока заплатить за всех, даже если ему придется для этого залезть в долги. По крайней мере, пленников здесь сносно кормили, хоть еда и была однообразной — в основном ячменная каша. Но дома они ели примерно то же самое, и никто не жаловался.

У каждого раба был свой урок, и хотя Хокр ясно дал понять, что с ней будут обращаться по-другому, Кери не протестовала, когда леди Рагнхильд приказала ей помогать чесать шерсть, прясть и ткать.

— Ты обязана заниматься и этим тоже, но не забывай присматривать за моей дочерью, — сказала Рагнхильд таким тоном, будто это было наименьшее, что Кери могла бы сделать. — Хотя та все равно большую часть времени просто сидит и смотрит в пространство.

Это была неправда, по крайней мере, так больше не было. Кери и Йорун сблизились, и малышка повсюду следовала за ней. Она чаще оживлялась, проявляя интерес ко всему, что делала наставница. Странные звуки продолжались, но она, казалось, не страдала при этом, как прежде.

— А кто ходил за ней раньше? — Кери осмелилась задать этот вопрос, пока они вместе с Эйсе сортировали шерсть по типу волокна и цвету, а затем чесали ее, прежде чем отправить на ткацкий станок. У местных овец шерсть состояла из двух слоев, причем волокна с внешней стороны были длиннее и грубее и поэтому больше подходили для создания основы. Внутренний слой был намного тоньше и использовался для утка. Расчесав, шерсть скручивали в непрерывную нить. Кери привыкла управляться с веретеном, так что ей это было не в диковинку — она была быстрой и опытной пряхой.

— Никто. Как я уже тебе говорила, она в основном просто бродила одна. — Взгляд Эйсе метнулся по углам хижины, словно она хотела убедиться, что никто больше не подслушивает разговор. — Люди думают, что это дело рук троллей. Что ее испортило колдовство, трольдом. Поэтому они не хотят иметь с ней ничего общего.

— Ты тоже в это веришь? — Кери изумленно уставилась на нее. Но ведь не может же быть, чтобы тролли существовали? Дьявол, возможно, приложил руку к глухоте Йорун, но вообще Кери сомневалась, что здесь замешано волшебство. — И в любом случае это не заразно, так ведь?

Эйсе пожала плечами:

— Возможно, и нет, но я уже пыталась достучаться до нее раньше, а она не хотела даже смотреть на меня. Хотя, похоже, к тебе привязалась. Ты, сдается, умеешь ладить с детьми.

— Они мне, конечно, нравятся. — Кери снова подумала о своем нареченном, который умер, лишив ее радости материнства.

Она бы любила собственных детей, и как раз перед тем, как уехать в соседнюю деревню, Кадок намекнул, что нашел ей нового мужа. Кери была счастлива известию, она так долго этого ждала… Но теперь… Даже если предположить, что за нее заплатят выкуп, захочет ли тот человек взять в жены заложницу скандинавов? Скорее всего, нет. А это означало, что у нее, возможно, вообще никогда не будет детей. Девушка сглотнула слезы, решив не думать об этом сейчас.

Что касается Йорун, Кери догадывалась, что той не хватало тепла и кого-то, кто бы искренне о ней заботился. Действительно, кроме Кери, никто к ней не прикасался, и теперь стало понятно почему. Хотя Хокр, казалось, время от времени замечал дочь и пытался относиться к ней по-доброму, но в основном он был занят другими делами. И было ясно, что Йорун немного побаивалась отца, возможно из-за его роста и грозного, хмурого взгляда. Будь у Кери такая возможность, она попросила бы его улыбаться дочери почаще: вдруг поможет.

Она ежедневно продолжала учить Йорун новым словам, и они вдвоем осваивали общение с помощью мимики и жестов. Она также старалась, чтобы вместе с ней Йорун выполняла любую порученную работу, Кери показывала, что нужно делать, и, как правило, девочку это занимало и радовало.

— Она никогда раньше не хотела делать ничего подобного, — заметила однажды Эйсе, когда Йорун сидела на полу и чесала шерсть с выражением большой сосредоточенности на лице. — Всякий раз, когда мы пытались учить ее, она просто бросала шерсть на пол и кричала на нас.

— Я рада, что хоть что-то изменила в ее жизни, — сказала Кери. — Хотя я уверена, что в конце концов она бы этому научилась. Рано или поздно ей стало бы скучно просто бесцельно бродить по селению.

— Хм, я не совсем уверена… Но зато я вижу, что ты хорошо умеешь обращаться с ткацким станком. — Эйсе одобрительно посмотрела на Кери. — Получается красиво и ровно. — Они ткали вместе, так как для использования вертикального ткацкого станка требовались две пары рук.

Кери улыбнулась и взялась за ткацкий нож — тупое приспособление из железа, хотя их также делали из дерева или кости, — прибивать нити друг к другу, чтобы образовалась прямая линия.

— Я думаю, это работа, которую нужно уметь выполнять везде, и дома я много ткала.

При слове «дом» она каждый раз чувствовала острый прилив тоски, но, цепляясь за надежду быть выкупленной, понимала, что глупо отчаиваться раньше времени. И хотя леди Рагнхильд была требовательной и непростой в общении, здесь было не так уж плохо. В том, что это в немалой степени связано с хозяином деревни, Кери не хотела признаваться даже самой себе, но она всегда явственно осознавала его присутствие. Хотя они и не виделись часто, всякий раз, когда их пути пересекались, Хокр останавливался, чтобы спросить, как у нее дела, и тотчас на его губах появлялась улыбка, так привлекавшая ее. Кери ловила себя на том, что с нетерпением ждет их кратких встреч, и провела немало времени, грезя о сверкающих голубых глазах. Это было абсолютно бессмысленно — и, вероятно, безумно, учитывая, как он обошелся с ее людьми, — но она ничего не могла с собой поделать, и, в конце концов, что плохого в том, чтобы мечтать?

Она наклонилась вперед, чтобы поправить один из грузиков ткацкого станка, который слегка сдвинулся в сторону. При этом движении крестик на шнурке, скрывавшийся под платьем, скользнул наружу и засверкал в свете, проникающем через дверь. По чистому невезению — или так казалось Кери — именно в этот момент в хижину вошла Рагнхильд посмотреть на их работу. Ее глаза сузились.

— Что это на тебе надето? Только не говори мне, что ты одна из тех дурочек, которые поклоняются христианскому богу!

Сжав в горсти маленький золотой крестик, Кери оглянулась.

— В моей стране все христиане. Уже несколько веков.

Рагнхильд должна это знать: другие рабы не делали секрета из своих убеждений. Кери прятала свой крестик только потому, что он был сделан из драгоценного металла.

Рагнхильд протянула руку.

— Отдай его мне. Такие вещи здесь не допускаются. И не пытайся сказать мне, что он застрял, или я его сниму сама.

Не оставалось ничего другого, как отдать крестик. Кери считала, что ей сделали одолжение, позволив хотя бы сохранить материнское кольцо. Крестик, хоть и стоил дорого, не имел для нее особого значения, и она была уверена, что всегда сможет купить другой, когда вернется домой. Рагнхильд взяла драгоценную вещицу и вышла на улицу. Кери подумала, что хозяйка добавит крестик к своему списку ценных вещей, но та направилась прямо к ближайшему ручью и бросила крестик в воду, плюнув вслед.

В углу, где сидела Эйсе, послышалось сдавленное изумленное «а-ах». Кери же только вздохнула: неужели злости Рагнхильд не будет конца?

Промелькнула мысль, не попытаться ли поискать крестик, но ручей тек быстро, а кроме того, Рагнхильд, вероятно, будет следить за ней, чтобы пресечь любые попытки вернуть утерянное. Пусть будет как будет.

Хокр был очень занят молотьбой, сенокосом и остальными осенними делами, и почти ничто не обходилось без его участия. Он считал, что сидеть и смотреть, как трудятся другие, было бы зазорно, да и скучно. Нередко, сделав перерыв, он обходил свои владения, чтобы окинуть хозяйским взором все, что происходит вокруг, а если надо, то и помочь. Не было ничего необычного в тем, что на пути время от времени ему встречалась Керидвен, и при виде ее он всегда улыбался. Она же по-прежнему была немного сдержанна в его обществе, но тоже застенчиво улыбалась в ответ, когда он спрашивал, как у нее дела.