Ольга Чигиринская - По ту сторону рассвета

Эльф протянул Гили ложку. Похлебка еще не доварилась, но за барана принялись — отрезали с бедер ломти, еще сырые внутри, уже подгоревшие почти дочерна снаружи. Гили взял свою долю на листе лопуха и принялся жевать.

— Я вот что думаю, — начал Рандир, как бы ни к кому не обращаясь. — Этот отряд двигался на запад, к Бар-эн-Эмин. Туда сейчас стягиваются все сауроновы войска — кроме всякой швали, которую собираются оставить здесь на хозяйстве.

— По всему Дортониону горят костры на вершинах гор, — прищурился Лэймар. — Этим, которые на хозяйстве, будет солоно.

— Так-то оно так, — согласился один из мрачных мужиков. — Но что делать с войском? Соберет его наместник, и двинет на нас…

Гили понял, зачем его позвали. Этот разговор должен был состояться. Скоро угар победы пройдет, и люди поймут, что они, даже если соберутся вдесятеро большим числом — не армия. Вожаки это уже поняли. Они хотят знать, что делать дальше. Хотят знать, что собирается делать Берен.

— Не двинет, — сказал паренек, когда все взгляды сосредоточились на нем.

— А почем ты знаешь? — недоверчиво спросил кто-то из рудничных.

— У меня есть два глаза и два уха, — Гили удивился, поняв, что говорит, как горец. — Я толкался возле войсковых и пел по хэссамарам. Все говорят о наступлении на Хитлум.

— Верно, — поддержал Рандир. — Ярн тоже говорил о наступлении на Хитлум.

— Хитлум — рыба в озере. А мы — рыба в ведре, — заспорил рудничный. — Которую легче споймать?

— Которая сама в руки плывет, — пробормотал мрачный мужик.

— К чему ты клонишь? — не поворачивая в его сторону головы и не прекращая жевать, спросил Лэймар.

— Бежать надо. До Аглона — день пути, оттуда — еще три дня ходу до Химлада. Здесь нам жизни не будет. С Дортонионом кончено.

— Я так не считаю, — заговорил клейменый эльф. — Эарн Берен никогда не походил на человека, склонного к поступкам необдуманным. Отчаянным — возможно, но даже отчаянные поступки он продумывает как следует. Посмотрите на то, что мы сделали сегодня. Почему мы победили? Потому что не могли не победить — так эарн построил битву. Мы не совершали усилий сверх необходимого, не творили чудес — но справились с армией, которая была вдвое больше и сильней.

— Такая удача два раза не выпадает.

— Да при чем здесь удача! — рыкнул Лэймар. — При чем здесь удача, когда он сюда ехал, уже заранее зная, что будет делать и как! Он и дальше знает, не беспокойся!

— А я и не беспокоюсь, — огрызнулся рудничный. — Чего мне беспокоиться. Мы тут утопили две тысячи орков — и радуемся, как дураки, а к Бар-эн-Эмин стягиваются двадцать без малого тысяч войска — так чего мне беспокоиться? Наш ярн дунет, плюнет — и всей этой оравы как не бывало! Он же, едрена вошь, все знает и все может.

— Рандир, — поднял голову Леод. — А что ты скажешь?

Гили осмотрелся. Все ждали ответа Рована.

— Он говорил, что у нас будет войско, — прогудел Рандир. — Поверьте ему. Разве обманывал он вас когда-нибудь?

— Нет, — Лэймар потрогал бороду. — Меня — нет.

— Меня тоже, — тихо сказал Леод.

— И меня, — опустил ресницы Элвитиль. — Он вернул нам свободу. Наше право — ею распорядиться.

— Я в руднике не подох, — прохрипел мужик. — И здесь подыхать не хочу. Что цепи сбил — спасибо ему. Я их долго носил и новые надевать не тороплюсь. Мы, рудничные, так думаем: дрались мы не хуже прочих, и нас тут — треть от общего числа. Значит, треть добычи — наша. Мы ее забираем и уходим через Аглон.

Гили почувствовал, как Рандир ткнул его локтем в ребра, поймал взгляд Леода — и тихонько отполз от костра на заднице. Рудничные не обратили на него внимания — так, подошел мальчишка мясца погрызть… Убедившись, что никто на него не смотрит, Гили не торопясь пошел туда, где отдыхали стрелки.

Все они спали, раскинувшись на траве. Бодрствовал только Фин-Риан. Чтобы не заснуть, он балансировал на «живом» камне и тянул себе под нос песню.

Руско он узнал издали.

— Что нужно лорду?

— Приказано разбудить стрелков, но только тихо.

— Будет сделано.

— Рудничные хотят отбить треть добычи и уйти через Аглон. Нельзя отдавать им обоз.

— Ясно, — Анардил соскочил с валуна и ткнул носком сапога двух храпящих товарищей. — Хэл, Падда! А ну, вставайте, только без шума.

Гили пошагал дальше. Эльфы расположились лагерем почти у самой воды.

— Юный оруженосец лорда? — удивился тот, что стоял на страже. Остальные — как и не спали — показались кто откуда. Их было мало, но Гили уже знал, что сила эльфов — не в том, что они берут числом.

— Это, — Гили не смог им соврать, что говорит от имени Берена и по его приказу. — Только что там, у костра, старшина рудничных сказал, что они хотят захватить обоз, взять треть добычи и уйти через Аглон. Вот…

Эльф-стражник кивнул и, повернувшись к остальным, что-то быстро сказал на нолдорине. Эльфы снова попропадали куда-то. Но Гили знал — они укрылись не для того, чтобы отоспаться.

К деревенским он решил не ходить: они народ шумный. Он не сомневался, что в нужный момент они примут сторону Берена против рудничных: в их домах было пусто и голодно, и отдавать треть добычи тем, кто унесет ее за Аглон, они не станут. Гили поспешил к Берену.

Тот спал все так же крепко — пинком не поднять.

— Ярн, — позвал оруженосец, снова тормоша его за плечо. — Проснись, бунт проворонишь.

— Пошел вон, — промычал Берен, переворачиваясь на другой бок.

Гили — была не была — нагнулся над ним и дунул что есть силы прямо в ухо. Берен дернулся, сгреб паренька за шиворот и отвесил ему затрещину. Вернее, почти отвесил — задержал руку в последний миг.

— Что случилось?

— Рудничные трэли хотят уходить и забрать часть добычи, — сказал Гили.

— Повешу, — Берен обулся, перепоясался мечом и перебросил диргол через плечо. — За то, что выспаться не дали — повешу.

Народ в котловине уже шумел. Стрелки Мар-Леода, заняв высоту и укрывшись за камнями, держали под прицелом окруживших орочий обоз рудничных, по другому склону выстроились эльфы — молча, без угроз и страшных гримас, но дела с ними иметь все равно не хотелось — а самый обоз защищали деревенские, из которых выделялась высокая горластая женщина, чья юбка была соткана в цвета Эйтелингов: коричневый, красный, белый. В руке у нее был цеп, а за поясом уже торчал орочий клинок.

— Хотите уходить — проваливайте! — кричала она. — А припасов не отдадим! Мы их тоже с бою брали, у нас дети с голоду пухнут, так что грабли-то свои сюда не протягивай!

На минуту свара стихла — спорщики увидели Берена.