Э. С. Х. Смит - Лабиринт

— Ха! — довольно недружелюбно фыркнул Хряксон.

Но его драгоценные безделушки пока что в ее руках. И он не получит их, пока не отыщется Тоби. И пока эти пустышки у нее в руках, решила Сара, никакая сила на свете на заставит Хряксона бросить ее…

Аллея, поворот, снова аллея, тупик, каменная колонна, аллея, изваяния, еще поворот, еще аллея — и снова в никуда. Сара подумала, что это какая-то замкнутая система, из которой вообще нет выхода. А есть один лишь вход — ваза на мраморном столе. Скорее всего, это одна из штучек Джарефа, которую он придумал, чтобы отнять все оставшееся время. Но если это так, тогда… Она вздрогнула. Хватит ли у нее мужества вернуться обратно к той вазе, и снова по лестнице, и снова по этому кошмарному подземелью?

Значит, снова вниз, вниз, вниз…

Она припомнила те Руки, и темницу, и жуткую кромсающую машину, и Джарефа в нищенском наряде. Вспомнила фразу, которую ее мама однажды прочитала из какой-то книжки ей вслух. Мама всегда так поступала, когда находила для себя в книге что-то любопытное. Вот эта фраза: Когда разговариваешь с нищим, помни: может оказаться, что это переодетый Господь. Когда Сара снова встретится с мамой, она обязательно повторит эти слова и продолжит: …или это просто-напросто Король домовых.

Сара пожала плечами. Как она могла надеяться, что от Джарефа можно ожидать чего-нибудь порядочного? Он опасен и очень силен — это точно. Но все-таки он слишком любит это — пускать пыль в глаза, и, значит, он обманщик. У него есть уже кой-какие отработанные приемчики, в чем она неоднократно убеждалась. К тому же он довольно-таки привлекательный. Но уважать такого — а уж тем более восхищаться им, — простите! Самое лестное слово, которым можно его обозвать, — ГРУБИЯН.

Аллея, поворот, аллея… И все это между плотными рядами живой изгороди, когда абсолютно не видно, что происходит за соседним поворотом…

Хряксон какое-то время шел молча. Потом он спросил:

— Почему ты сказала, что я твой друг?

— Потому что это так и есть на самом деле, — призналась Сара. — До настоящего друга вам, может, и далеко, но вы — единственный, кто со мной в этом месте.

Хряксон подумал-подумал и проговорил:

— У меня никогда прежде не было друга.

Неистовый душераздирающий рев раздался откуда-то поблизости. Сара и ее спутник на мгновение замерли. Потом Хряксон повертелся из стороны в сторону и с криком: Береги наше добро! — пустился наутек.

Сара бросилась за ним, догнала и схватила за рукав.

— Эй, погодите, — сердито произнесла она, — вы мне друг или нет?

Хряксон замялся, и тут снова воздух задрожал от разлитого в нем рева. Этого вполне хватило, чтобы Хряксон разобрался в своих чувствах.

— Нет, нет и еще раз нет! Хряксон никому не друг. Он любит только себя. Между прочим, как и все остальные. — Он вызволил свой рукав. — Хряксон — друг Хряксона! — прокричал он, убегая от Сары и от дикого рева.

— Хряксон! — позвала его девушка. Но человечек исчез среди зарослей. — Хряксон, ВЫ — трус!

Снова раздался оглушительный рев — звук был не громче и не слабее, чем в первый раз, и шел из того направления. Похоже, чудовище, которое издавало такие звуки, оставалось на одном и том же месте.

— Это уже хорошо, — громко проговорила Сара, чтобы подбодриться. — Поэтому нечего мне бояться. И что говорил Мудрец? Иногда здесь происходит совсем не то, что кажется.

Воздух наполнился ревом, словно целое стадо голодных львов зарычало разом.

— Поэтому на самом деле, может, это какие-нибудь крохотные существа, — уговаривала она себя, — совсем безобидные… просто так получилось, что у них ОЧЕНЬ громкий голос… В конце концов, у кого самый громкий голос в их доме? У Тоби. Но ведь он не может вам ничем навредить… Сара никак не могла вспомнить, есть ли какие-нибудь правила, которыми предписывается, как надо себя вести с крохотулечками, которые производят самый большой грохот… Интересно, а динозавры умели рычать? — Она подумала и решила, что нет. — Они, наверное, только слегка ворчали. Ну а что касается муравьев… то как знать: может быть, они создают СТРАШНЫЙ шум, но на такой высоте звука, которую мы не слышим…

Ну ладно, поскольку она не убежала и не собирается отсюда никуда убегать, ей осталось лишь одно: продолжить двигаться в том направлении, куда она шла. И утешать себя слабой надеждой, что идти вперед здесь означает, все-таки, двигаться передом, а не задом. Поэтому, собравшись с духом и скрестив два пальца для удачи, она пошла по аллее дальше.

Но когда она подошла к новому проходу в ограде и осторожно заглянула туда, поняла, что действительно бывают такие вещи, которых, казалось, никогда не должно быть. Она увидела там огромного лохматого зверя, подвешенного за ногу к дереву. Зверь висел вниз головой, издавая тот самый рев. А ревел он от боли, потому что четверо домовых колотили его здоровенными дубинами. И не просто дубасили: на конце каждой палки сидело маленькое хищное существо, которое всякий раз, когда палка ударяла по зверю, яростно впивалось в него своими длинными острыми зубами.

Могучий зверь, покрытый длинной огненно-рыжей шерстью, молотил лапами по воздуху, пытаясь отбиться от домовых. Но единственным результатом его отчаянных попыток было то, что его огромное туловище стало раскачиваться из стороны в сторону. Это лишь забавляло гоблинов, ведь игра становилась для них все интересней: каждый пытался опередить остальных и первым нанести удар. И как можно больнее ткнуть палкой в ревущее и корчащееся от боли чудовище. По всему было видно: для домовых это лучшие минуты их жизни. Они делились друг с другом советами, как достать палкой до самых уязвимых мест тела, и сколько времени можно держать на теле впившегося туда зубами зверька — перед тем, как отпрыгнуть в сторону, чтоб не попасть под удары звериных лап. Они были так поглощены своим развлечением, что не замечали больше ничего вокруг. Поэтому Сара безо всякого риска для себя вышла из укрытия и приблизилась к месту жуткой расправы.

Девушка была потрясена увиденным.

— Ну и твари! — пробормотала она и стала осматриваться, не попадется ли под рукой что-нибудь подходящее, что можно использовать как оружие. Увидела рядом несколько небольших камней. И подняла один. Потом размахнулась и швырнула им в домового, который был к ней ближе других. Камень попал домовому прямо по башке. Но у него на голове торчал настоящий металлический шлем с забралом. От удара камня забрало упало вниз, закрыв домовому лицо.

— Эй! — закричал он. — Кто выключил свет?!

Ослепленный, он слегка зашатался, но не перестал тыкать и размахивать дубиной. А на конце по-прежнему сидело то самое, злобное существо, что готово было кусать каждого, в кого можно вцепиться зубами. И когда дубина, крутясь вслепую, задела другого гоблина, это кровожадное существо впилось в него.