Генри Олди - Сборник "Чистая фэнтези"

«Не врет!» — шестым чувством понял барон. Теперь становилось ясным, отчего рыжий детина морозил глупость за глупостью, а потом вдруг подсказывал такое, до чего обер-квизитор сам вряд ли бы додумался. Дурак-оборотень, значит?!

— А сейчас вы как? Умный — или?..

— Или дурень?

Кош призадумался, взлохматил шевелюру здоровой рукой.

— Не знаю! — объявил он и подмигнул барону с подозрительной веселостью. — Вот ты сейчас какой, светлость: умный или глупый?

— Я? Да кто ж вам такое сам про себя скажет, Кош?!

— А я, значит, отвечай? Умный ты, светлость, а дурной, вроде нашего…

— Погодите! Вас же сестра покусала! Значит, вы теперь должны настоящим хомолюпусом сделаться…

— Не-а, — лениво мотнул Кош кудлатой головой. — Не должен. Кусали меня тыщу раз… сам просил маманьку: цапни, мол!… никакой пользы…

Волчица тем временем ухитрилась освободить от веревок пасть и исподтишка грызла путы на передних лапах. Надеялась: не заметят. Наивная! На то и Бдительный Приказ, чтобы бдить. Да и любимый братец не дремал. Вдвоем с рыжим барон произвел еще одну «перевязку» — по новой замотав пасть Агнешки, которая отчаянно сопротивлялась. На сей раз укусов удалось избежать: Конрад воочию увидел, как дурак-оборотень ломал и папашу, и дядьев, и, наверное, полстаи…

За этой возней оба пропустили шум в коридоре и обернулись, лишь когда в комнату боком протиснулся Рене Кугут, опираясь на костыль.

— О, зубарь! Не спится?

— Вы с ними… справились?

— Не боись, справились! С чего они сюда ломились, не знаешь?

— Хотели забрать вот это, — барон указал на медальон, видимый в вороте сорочки.

— Медаль? Хвост облезлый! Ох, дурак я, дурак! — Кош звонко хлопнул себя ладонью по лбу. — Я ж сеструхе самолично рассказал! Как собирались на поиски, как зубаря встретили… И про медаль тоже! Агнешка мне еще про какой-то… фаллос?..

— Омфалос.

— Во-во, про ам-фаллос брякнула! Он им для мирового счастья шибко нужен.

— Господа, вы в очередной раз спасли крепундию и, скорее всего, мою жизнь. Я в неоплатном долгу…

— Да чего там… Скрипнула наружная дверь.

— Кого там еще бесы несут?!

В коридоре затопали мерные шаги.

— Умоляем простить за прерванный здоровый сон, — прозвучало из-за двери. Слегка запоздалый, раздался вежливый стук. — Малые неживые товарищи просят у малых живых товарищей разрешения войти. Скажите малым неживым товарищам: добро пожаловать!

— Мертвецы! — дернулся Рене, едва не оглушив волчицу костылем.

— Дрейгуры, — с видом знатока поправил барон. — Не бойтесь, они мирные. Я сегодня имел удовольствие командовать парочкой: исключительно трудолюбивые и законопослушные ребята. Небось хозяева Чуриха прислали справиться, что за шум. Входите!

— Скажите малым неживым товарищам: добро пожаловать! — упорствовали в коридоре.

— Добро пожаловать!

На пороге возник щуплый и костлявый дрейгур, как обычно, в одной набедренной повязке. Глаза ходячего покойника неприятно блестели. Виной тому, скорее всего, был лунный свет.

За спиной парламентера маячили тени еще нескольких.

— Убедительно просим малых живых товарищей вернуть важный предмет… предмет… важный. Предмет называется Пуп Земли. Омфалос. Да, Омфалос. Отдать. Просим. Очень убедительно. Настоятельно, да. Крайне.

— Хрен вам, а не ам-фаллос! — рявкнул на незваных гостей Кош. — Пшли вон!

— Малым неживым товарищам не нужен хрен. Хрен есть. Нужен Омфалос. Просим отдать. Настоятельно…

Дрейгур шагнул вперед, освобождая дверной проем. Вслед за ним в комнату начали заходить, толкаясь, остальные мертвецы.

— Приказываю немедленно покинуть помещение! Понадобилось усилие, чтобы голос прозвучал достойно.

— Не то вышвырну, — набычась и закатывая рукава, хмуро добавил Кош.

— Малые неживые товарищи не могут покинуть. Нужен Омфалос. Отдайте.

Мертвецы заполнили большую часть комнаты, вкрадчивыми шажками надвигаясь и окружая «малых живых товарищей». Они очень старались не наступить на связанную волчицу и Германа, по-прежнему остававшегося без памяти. От этой предупредительности мороз бежал по коже.

— Сделайте же что-нибудь! — завизжал Рене. Не устояв на ногах, он повалился на кровать барона. — Ее нельзя отдать этим трупам!

— Прекратить панику! — отрезал барон, не чувствуя, однако, особой уверенности. — Сейчас они уйдут…

— Они не уйдут, — поправил разговорчивый дрейгур. — Они хотят Омфалос. Они хотят, и они хотят.

— Мало ли чего вы хотите! Убирайтесь вон!

— Я говорю волшебное слово. Дайте, пожалуйста. Благодарю за внимание…

«Анри, где ты?! Навалятся скопом, задавят… Чары, ходячие покойники — сударыня вигилла, это по части Тихого Трибунала! А „двух Т“ вечно нету, когда они требуются… Прорваться к дверям? прыгнуть в окно, унося медальон?.. Ах, Анри, блудная чародейка…»

Привыкнув в служебных делах не рассчитывать на помощь других, барон удивлялся несуразной надежде на всемогущество Генриэтты Куколь.

Совсем нервы расшатались…

Неожиданно рыжий дурак-оборотень взревел ужаленным под хвост несвезлохом, сгреб в охапку ближайшего дрейгура и швырнул его в остальных. Двое упали, сбитые на пол, но остальные надвигались. Сразу две руки потянулись к крепундии. Бить усопших было неловко, стыдно, а главное — бесполезно; но ничего другого не оставалось. Мертвецы отшатнулись от ввязавшегося в драку барона, стараясь достать медальон издали. Рядом буйствовал Кош, расшвыривая чурихскую обслугу, как игрок — чушки в «забойнике», но упрямые «товарищи» вставали и шли к цели.

В правом ухе мерзко зажужжала сердитая муха, отвлекая внимание. Конрад выругался, стряхивая с себя особо настырного дрейгура, и жужжание оформилось в членораздельный вопрос:

— Барон, что у вас происходит?! Голос вигиллы Куколь звенел тревогой.

Белые мухи роились в ночи.

Кружились над берегом озера, над черной водой, над песком, просеянным сквозь пальцы времени; звенели крылышками, сучили лапками, опустившись на гальку, и вновь отправлялись в полет. Басовитое жужжание складывалось в «Et incarnatus est» — пятиголосный хор из трагедии «Заря», полный тихой, глубокой печали, когда плавная скорбь темы движется в сопровождении вздохов скрипок и мерной поступи органа. Мухи сбивались в снежные хлопья, начиная вертеться колесом, колесо вытягивалось в овал наподобие зеркала, всасывая бледно-желтый свет луны. Зеркальце пудреницы в руках вигиллы ловило блестящие, шустрые зайчики и отправляло в ненасытный овал, способствуя укреплению структуры.