Роберт Джордан - Огни Небес

Авиенда направилась вон из комнаты, но Ранд поймал ее за руку:

— Мне нужно с Натаэлем потолковать. А до рассвета, по-моему, не так много времени...

— Часа два, наверно, — вставил Асмодиан.

— ...поэтому спать придется немного. Если решишь поспать, то ты не против на остаток ночи устроить себе постель где-нибудь в другой комнате? Все равно тебе нужны новые одеяла.

Авиенда коротко кивнула и лишь потом высвободила руку и захлопнула за собой дверь. Наверняка она не сердится, что он выставил ее из своей спальни. Да и как ей гневаться, ведь сама сказала, что случившееся между ними больше не повторится? Тем не менее Ранд был рад, что он — не Ниелла.

Поигрывая укороченным копьем, Ранд обернулся к Асмодиану.

— Необычный скипетр, милорд Дракон, — заметил тот.

— На что-нибудь сгодится. — Чтобы напоминать: где-то там еще есть Шончан. Впервые Ранду захотелось, чтоб голос его звучал еще холоднее, чем это возможно с Пустотой и саидин. Он должен быть суровым. — Прежде чем я решу, не насадить ли тебя на этот вот вертел, ответь: почему ты никогда не упоминал о таком трюке? Делать что-то невидимым? Если б я не видел потоков, ни за что бы не догадался, что врата по-прежнему на месте.

Асмодиан сглотнул, заерзал, не уверенный, не исполнит ли Ранд свою угрозу. Впрочем, Ранд и сам не был в этом уверен.

— Милорд Дракон, вы никогда не спрашивали! Тут дело в искривлении лучей света. У вас всегда так много вопросов, трудно улучить момент побеседовать о чем-то еще. Теперь-то вы должны понимать, что я целиком разделю вашу судьбу. — Облизнув губы, он встал. Пока на колени. И принялся бормотать: — Я почувствовал ваше плетение — любой бы в миле его почувствовал... Никогда не видывал ничего подобного... Я не знаю никого, кто способен заблокировать закрывающиеся врата, кроме Демандреда и, быть может, Семираг... и Льюса Тэрина. Я почувствовал плетение и пришел. А пробраться мимо Дев — штука непростая, вот я и применил тот же прием... Теперь вы должны понять, что отныне я ваш, Милорд Дракон, я ваш верный слуга.

Повторялось то, что говорили кайриэнцы. С этим, как и со многим прочим, необходимо покончить. Ранд взмахнул обрубком копья:

— Встань. Ты же не собака. — Но, когда Асмодиан медленно поднялся, Ранд приставил длинный, похожий на меч наконечник копья к его горлу. Нужно быть суровым. — Отныне всякий раз, как мы будем беседовать, ты станешь рассказывать мне две вещи, о которых я не спрошу. Запомни — каждый раз. Если я только подумаю, будто ты от меня что-то утаиваешь, ты рад будешь попасть в руки Семираг.

— Как скажете, милорд Дракон, — запинаясь, вымолвил Асмодиан. Он готов был кланяться и целовать Ранду ноги.

Чтобы не позволить ему и вправду так поступить, Ранд отошел к кровати, на которой не осталось одеял, сел на податливую перину и стал рассматривать копье. Хорошая мысль, надо сохранить его. Если и не как скипетр, то как напоминание. Сколь многое нужно держать в голове, и про Шончан забывать нельзя. Эти дамани... Не окажись рядом Авиенды, которая отсекла их от Источника...

— Ты однажды пробовал показать мне, как женщину отгородить щитом от Источника. Тогда у тебя не получилось. Попробуй показать мне, как избегать потоков, которых я не вижу, как парировать их. — Как-то Ланфир рассекла его плетение столь же аккуратно и ловко, точно ножом.

— Это нелегко, милорд Дракон. Для практики нужна еще и женщина.

— У нас есть два часа, — холодно произнес Ранд, распуская щит, ограждавший Асмодиана. — Постарайся. Очень-очень постарайся.

Найнив стояла с завязанными глазами, прислонясь к широкой доске. Нож, скользнув по ее волосам, с глухим стуком воткнулся в дерево. Найнив вздрогнула. Как бы ей хотелось, чтобы у нее была пристойная коса, а не эти локоны до плеч. Если этот клинок хоть одну прядку срезал... Глупая женщина, пожалела она себя. Дура, дурнее не придумать. Глаза закрывал сложенный в несколько раз шарфик, и она видела лишь узенькую полоску света внизу. За темнотой плотных складок свет казался ярким. Хотя день уже скатился к вечеру, было еще достаточно светло. Наверняка Том не стал бы метать ножи, если бы считал, что стемнело и он не видит отчетливо цель. Второй клинок вонзился у другого виска; Найнив чувствовала, как он вибрирует. Ей показалось, будто он почти коснулся ее уха. Она готова была самолично убить и Тома Меррилина, и Валана Люка. А то и любого мужчину, который под руку подвернется, — просто из принципа.

— Груши! — крикнул Люка, словно и не стоял в тридцати шагах от нее. Должно быть, он думает, что, если ей завязали глаза, она не только ослепла, но и оглохла.

Покопавшись в кошеле на поясе, Найнив достала грушу и аккуратно пристроила ее себе на макушку. Нет, она точно ослепла. Слепая дура! Еще две груши, и Найнив осторожно, стараясь не задеть очерчивающие ее ножи, вытянула руки в стороны, держа груши за черенки. Возникла пауза. Найнив открыла было рот, собираясь сказать Тому Меррилину, что, если он ее зацепит, она...

Тук-тук-тук! Ножи летели так стремительно, что Найнив чуть не заорала, да только горло у нее сжало, точно в кулаке. В левой руке она еле удержала черешок, другая груша слабо покачивалась, пронзенная ножом, а третья, на голове, истекала соком на волосы.

Сдернув шарфик, Найнив зашагала к Тому и Люка — оба лыбились будто помешанные. Не успела она излить все вскипевшие от гнева слова, как Люка восхищенно заговорил:

— Ты великолепна, Нана! Твоя храбрость невероятна, ты просто превыше всякого восхищения. — Кланяясь, он взмахнул своим нелепым красным шелковым плащом и приложил ладонь к сердцу. — Я назову это «Роза среди шипов». Но по правде, ты много прекраснее какой-то заурядной розы.

— Мало храбрости стоять пень пнем. — Роза, она? Вот сейчас она ему покажет шипы. Обоим покажет. — Послушай-ка меня, Валан Люка...

— Какая отвага! Ни разу не вздрогнула! Скажу прямо, у меня бы духу не хватило на такое. А ты себя вела столь смело!

А вот это сущая правда, сказала себе Найнив.

— Я не храбрее обычного, — промолвила она помягче. Трудно орать на мужчину, который настойчиво твердит тебе, какая ты отважная. И уж всяко лучше слушать такие похвалы, чем идиотский лепет про всякие розы. Том, будто увидев нечто забавное, разглаживал длинные белые усы согнутым пальцем.

— Платье. — Люка показал в улыбке все свои зубы. — Ты будешь великолепна и просто неотразима в...

— Нет! — отрубила она. Как бы много Люка ни обрел в ее глазах, он потерял все, вновь заведя разговор на эту тему. Кларин приготовила платье, в которое Люка желал облачить Найнив, — из темно-красного шелка, еще краснее его плаща. Найнив считала, что такой цвет выбран для того, чтобы была не заметна кровь, если у Тома дрогнет рука.