Геннадий Ищенко - Счастливчик Ген (Игра)

К вечеру, когда дороги столицы начали очищаться от людей и транспорта, мы покинули гостеприимный дом Хелманов.

- Поспешите, - сказал нам дед Алины. - Погода стала меняться и скоро должен начаться дождь, а вы без плащей. Лето закончилось, теперь надолго зарядят дожди. В это время только и ездить в гости, берите карету и приезжайте. Все равно вам в вашем дворце нечего будет делать.

Я ничего не сказал ему на это, просто приветливо кивнул на прощание. Работы было непочатый край, и частые поездки в гости были пока не для меня. Мы успели в самый последний момент: нам осталось дойти до ступеней парадного подъезда южного дворца с полсотни шагов, когда по веткам деревьев застучали первые капли еще по-летнему теплого дождя.

Глава 8

Унылая пора! Очей очарование! Переместить бы сюда Александра Сергеевича. Интересно, что бы он написал о первом сезоне дождей, который здесь заменяет осень? Листва не облетает, солнца не видно, а сверху почти все время льет. Иногда дождь лишь слабо моросит, чаще льет, как из ведра. И так весь сезон, все шестьдесят дней. Дороги приходят в полную негодность. Верхом, имея заводного коня, еще можно ехать с горем пополам, а вот экипажи, или тем более крестьянские возы, утопают в грязи по колесную ось. Подвоз продуктов в города прекращается, причем, не на шестьдесят дней, а на больший срок, так как потом наступает зима, которая отличается только отсутствием дождей. Морозов, которые могли бы проморозить грязь, нет, и приходится долго ждать, пока все потихоньку просохнет. Люди приспособились и перед дождями делали в городах огромные запасы продовольствия и дров. Дрова не использовали для отопления, как я понял, температура редко когда понижалась градусов до десяти. Они шли только на помывку и приготовление пищи. Подвоз продовольствия из ближайших сел все-таки был, но продуктов было немного и за них приходилось платить двойную цену. Ни один крестьянин не рискнул бы выехать из дома, не запрягая в свой воз не меньше четверки коней, а такое могли немногие.

Даже на королевских обедах вместо свежесваренного мяса начали подавать вяленое и копченое. А вчера первый раз подали сало. Единственным плюсом было почти полное исчезновение канализационной вони, к которой я уже успел привыкнуть. Потоки воды начисто промыли все сточные канавы, и в городе впервые за сколько времени ничем не воняло. Транспорта и пешеходов на улицах резко поубавилось, в непогоду большинство предпочитало сидеть дома или забежать в соседний кабак, если были лишние деньги. Цены в них на выпивку и закуску тоже подскочили.

Я пользовался предоставленной возможностью и по полдня пропадал в фехтовальном зале. Король так и не заменил капитана, а я не стал на этом настаивать. По молчаливому уговору все наше общение свелось к обмену кивками при встрече, его - уважительному и моему - небрежному. По всем вопросам я обращался к его помощнику.

Вторым делом, которое отнимало много времени, была поэзия. Помучившись три дня, я все-таки перевел в стихотворную форму первую сцену. Получилось здорово, но я ужаснулся предстоящему объему работы. Алина прочитала написанное и пришла в восторг.

- А можно попробовать мне? - попросила она.

- Пробуй, - великодушно согласился я. - Только возьми другую книгу.

Через пару дней она показала мне свой вариант второй сцены. Девушка работала, когда я был на тренировках, и успела срифмовать текста в три раза больше меня. Прочтя ее вариант, я был поражен: мой собственный текст по качеству рядом с ним и близко не лежал. У меня была просто рифма, а у нее свой неповторимый стиль.

Я выдрал исписанные мной с таким трудом страницы и вручил ей обе книги со словами:

- Твой перевод намного лучше, да и работаешь ты быстрее меня. Держи книги и работай, будешь первой поэтессой этого мира.

- Но у нас женщины не пишут книг! - испугалась она.

- Другие не пишут, а моя жена будет писать. А на обложке, если хочешь, напишем наши имена вместе.

- Вот почему ты такая? - внезапно всхлипнула Лана. - И шьешь, и играешь здорово, а теперь еще и книги пишешь, а я вот ничего не умею!

Конечно, мы бросились ее утешать.

- Шить и играть я тебя могу научить, - пообещала Алина. - Научила же я тебя метать ножи.

- Это точно, - сказал я, обнимая младшую и вытирая ей слезы. - Но, по-моему, так лучше бы не учила. У меня от ваших ножей уже голова болит.

Действительно, Лана от безделья по полдня с перерывом на прием пищи развлекалась, сидя в малой гостиной на диване и один за другим втыкая в мишень ножи из своего мешка. Дело, конечно, полезное, но когда ты занят литературным текстом, а кто-то рядом раз за разом втыкает что-то в доску, это потихоньку начинает раздражать.

- А писать стихи?

- Как же я тебя этому научу, если я не знаю, как у меня получается? Читай, как пишут другие, и пробуй сама. Может быть, и получится.

Совместными усилиями Лану успокоили, но этот случай заставил меня задуматься. Мрачная дождливая погода и отсутствие солнца действовали всем на нервы, делая их раздражительными. Особенно это сильно проявлялось, если человеку нечем было себя занять. Младшей вовсе не была свойственна хандра и плаксивость, а вот теперь после всего одной декады дождей, она расклеилась. Что же будет к концу сезона?

- Завтра я съезжу в особняк, - сказал я женам. - И поговорю с Лонаром, чтобы он подобрал для вас из женщин ордена такую, которая смогла бы хоть немного научить вас работать мечом и просто защищаться без всякого оружия. Есть у него несколько таких. Заодно вообще физическую форму поднимете, лежа целыми днями на диване можно так растолстеть, что нам придется менять двери. И зачем вы мне тогда такие будете нужны?

Конечно, после такого заявления они обе дружно на меня набросились. Пришлось спасаться от них на кровать, где они меня догнали и доказали, что форма ими еще не потеряна.

- Не знаю как вам, а мне судьба стать толстым точно не грозит, - отдышавшись, заявил я.

- Сам виноват! - сказала довольная Лана. - В следующий раз не будешь обзываться!

- Вот займется вами тренер, сразу за постельные игры забудешь, - пригрозил я.

- Никогда!

- А вот посмотрим. Ты лучше у старшей спроси, какой я был после тренировок.

- Если не считать того случая, когда ты меня чуть заикой не сделал, заорав, как резаный, когда я с тебя начала стаскивать одежду, то в целом терпимо, мне хватало.

Я выбрал время, когда очередной ливень перешел в морось, закутался в плащ и на недовольном тем, что приходится мокнуть, Звере в сопровождении таких же недовольных гвардейцев посетил особняк.

- Ты плащ-то сними, - остановил меня Маркус на пороге своего кабинета. - И вытряхни в коридоре, мне здесь лишняя вода ни к чему, и без того сыро. А дров мы за делами запасли мало.